мизирует с советскими историками: так, например, он с достаточной убедительностью дает иные исторические образы в. князя Димитрия, митрополита Алексия, чем это принято в советской истории, и выделяет и х выссхкое значение в собирании Русской земли. <...> В писательской манере автора обращает на себя внимание его человечная и патриотическая чуткость к малоизвестным или забьггьпй скромным персонажам истории. <...> Каратеев с заметной гордостью приводит имена русских строителей храмов, укреплений, а на бранном поле — имена второстепенных военачальников, монахов, купцов и сермяжных ратников народных ополчений. <...> В примечании к описанию Куликовской битвы («Богатыри проснулись») сам автор говорит, что он «привел все имена русских людей, участников Куликовской битвы, которые ему удалось обнаружить в летописях и иных докутлентах эпохи. <...> Общее впечатление от трилогш1, помимо указанных отдельных достоинюгв, — ее ихзторический оптимизм, незрипио разлитый во всех книгах. <...> Русь не раз была в трудных положениях, почти на краю гибели. <...> Но во всех перипетиях исторической судьбы она восставала к новому расцвету — еще более могучая и славная. <...> Несколько часов, дней в ы были во власти родной старины, в вас билось русское сердце. <...> Нет, и теперь, в современном лихолетье, не погибнет, не растлится Россия. <...> Порукой тому ее прошлое, страшщы которого ожили под пером Каратеева. <...> Вот в этом-то — в оптимизме, в возбуждении национального чувства и бодрости, может быть, и заключается главное достоинство трилопш. <...> Дувинг О религиозно-философском Ренессансе Книга Н, Зернова «Русский религиозный Ренессанс» заслуживает особого внимания уже по той простой причине, что до сих пор не появилось ни одного труда, систематически посвященного этой теме. <...> Даже для русских читателей, знакомых с произведениями Бердяева. <...> ВышеславцеNicolas Zernov, The Russia n Religiou s Renaissanc e Twentiet h Century . <...> Статья посвящена пробелу в истории удельно-вечевому периоду на Руси. <...>