СУБЪЕКТНОСТЬ ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ сколько там По фаренгейту? (эссе в эссе) Когда я входила, студенткой и даже раньше, в профессиональный библиотечный мир – дети читали. <...> Нормативы читательской деятельности были налицо: изучай, формируй в свое удовольствие. <...> И были хорошие детские книжки – и художественные, и научно-познавательные (сама на таких выросла в заядлого читателя). «а ныне? а ныне былому не равно», – повторяю слова романса. <...> «Как странно всё это: совсем ведь недавно…» Где массовая страсть к чтению? <...> Или не мифом, а необходимостью: других интересных занятий было мало? <...> В «нулевые» годы, удрученная топтанием на одних и тех же безответных вопросах на конференциях и совещаниях по детскому чтению, я отбыла во внутреннюю эмиграцию: изучала и культивировала «заповедники чтения», те места, где я как библиотечный психолог могла увидеть и/или добиться позитивного результата. <...> Это, конечно, были дети с особенностями развития (они еще читают, ибо читательская деятельность часто выполняет для них компенсаторную функцию), дети младшего возраста (грамотно построенные занятия с пятилетками литературным творчеством приносят быстрый и видимый развивающий эффект, сопоставимый с эффектом ведущей деятельности дошкольного возраста – сюжетно-ролевой игрой). <...> В третьей нише были отобранные читающие коллективы (например, школ), позволяющие выстроить – и значит, отследить – систему взаимосвязанных факторов, определяющих высокий уровень детского и подросткового чтения. <...> Как-то: наличие образцов идеального читателя в лице взрослых, интересная совместная деятельность на равных подростков и взрослых вокруг книги (литературный театр, выпуск литературных журналов и альманахов, etc), особая атмосфера «культа книги» и хорошая литература, увлеченный, творческий, интеллигентный учитель литературы, владеющий лучшими программами, желательно, и отличный школьный библиотекарь. <...> / 40 / РАЗДЕЛ I / СИТУАЦИЯ <...>