СУБЪЕКТНОСТЬ ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ Исследователи упорно лезут «вглубь строки», пытаясь добраться до нежного нутра автора; иногда им это удается, к неудовольствию классических филологов. <...> Библиотерапия XXI века накапливает методы, не гнушаясь их разностильем, захватывает территории, прорастая в сопредельные – новомодные или канонические – области терапии, только для того, чтобы помочь Читателю упиться гармонией. <...> Только искусству подвластны синкопы, парадоксальные повороты жизненного пути человека, только художник способен принять и донести до читателя спасительную и роковую закономерность, неизбывность и неслучайность падений и побед героя (т. е. себя или того, кем мог бы стать). <...> Диалог состоялся; чуткий Читатель хранит в своем сердце до заветного часа целебные метки – мантры, молитвы, заклятия и обереги, призванные помочь выстоять в неравной борьбе с жизнью. <...> То, что дает возможность найти себя (и счастье) вопреки всему, – легкий, почти незаметный жест автора, выражение человечности – и воспарения духа, прорыв в «царство свободы». <...> Библиотерапия всё больше нуждается, как в надежном костыле, в педагогике чтения. <...> Хорошо бы, чтобы она, эта мудрая педагогика, не забывала, что автор – пророк и волшебник. а волшебнику подвластно всё. кто осПорит вирджинию вульф, или Экономия на детях [59] … <...> Происходит обыденное чудо: ребенок слушает сказку или сам рассказывает слушателю самое важное – свою мистерию Добра и зла. <...> Науке конца XX века не менее важной по/ 26 / РАЗДЕЛ I / СИТУАЦИЯ С ДЕТСКИМ ЧТЕНИЕМ казалась вторая сторона процесса: творчество ребенка-рассказчика, умело поддержанное слушателем-взрослым. <...> Диалог (базовая форма общения) подразумевает постоянную смену позиций «рассказчик – слушатель». <...> Но, спросите вы, разве от литературного творчества читателей ныне не пухнет Интернет? литература мутирует: местами меняются не только автор и Читатель, но и Бог и Дьявол. <...> Кажется порой, что последний <...>