Невольно сами враги изумляются богатырской
доблести, и в некоторой части неприятельского лагеря даже проявляется движение в пользу отважных
героев и желание стать под их знамя. <...> Еще немного -- и вот, кажется, совершится одна из тех чудесных
побед, о которых рассказывается нам в богатырских сказках... <...> Но времена богатырских сказок давно прошли, и мы всегда жестоко ошибаемся, когда вздумаем
применять их миросозерцание к настоящему времени. <...> Мы с самого начала смотрели довольно недоверчиво на эти надежды,
и действительно, когда доходило в чем-нибудь до дела, то специальные литераторы оказывались по
большей части или совсем неподходящими к своим теоретическим убеждениям, или по крайней мере
весьма податливыми на уступки. <...> Но раз и мы уподобились Фамусову; это было в начале
нынешнего года, когда в литературе нашей уже замирал, сопровождаемый "Свистком", один из горячих
вопросов нашей литературы -- вопрос о розгах, о том, бить или не бить. <...> Вопрос этот, как известно, еще в 1857 году обсуживался в "Земледельческой газете" г. ОрловымДавыдовым и решался положительно: бить! <...> А г. Аксаков, кроме того, объявил, что требование восемнадцати розог
князем Черкасским было не что иное, как уступка с его стороны из снисхождения к господствующим
понятиям большинства дворян9. <...> Вскоре после образца такой уступки в деле о телесном наказании крестьян мы увидели подобную
же уступчивость одного из передовых людей наших -- в вопросе о сечении детей. <...> В феврале прошлого
года, разбирая отчет о Московской коммерческой академии г. Киттары, мы заметили, что он, не одобряя
собственно розог, сек, однако же, воспитанников академии -- "в минуты сомнения в непогрешимости
своего взгляда". <...> Нас очень опечалило тогда не только самое
открытие, что детей секут еще в заведении, вверенном начальству такого человека, как г. Киттары, но и
то, что этот человек так легко и наивно отзывается об этом предмете... <...> Мы поспешили выразить свой восторг, сопоставивши <...>
Всероссийские_иллюзии,_разрушаемые_розгами.pdf
Н. А. Добролюбов
Всероссийские иллюзии, разрушаемые розгами
Н. А. Добролюбов. Собрание сочинений в трех томах
М., "Художественная литература", 1987
Том третий. Статьи и рецензии 1860-1861. Из "Свистка". Из лирики
Примечания Е. Буртиной
OCR Бычков М. Н.
Tu quoque, Brute!..
{И ты, Брут!1 (лат.).-- Ред.}
В русской жизни возникают иногда отрадные явления, способные привести в умиление даже
человека не совсем простодушного,-- являются герои мысли и слова, выступающие прямо и безбоязненно
на смертельную борьбу с застарелыми предрассудками и общественной неправдой. Посмотришь на них,
оглянешься вокруг себя -- и невольно склонишь голову пред их доблестью. Около них со всех сторон
теснятся враги, их окружает бесчисленное войско рутинистов, невежд, негодяев, пошляков всякого рода,
и несмотря на то -- благородные герои смело подымают новое, враждебное злу знамя и самоотверженно
подвергают себя всем опасностям неровного боя. Невольно сами враги изумляются богатырской
доблести, и в некоторой части неприятельского лагеря даже проявляется движение в пользу отважных
героев и желание стать под их знамя. Еще немного -- и вот, кажется, совершится одна из тех чудесных
побед, о которых рассказывается нам в богатырских сказках...
Но времена богатырских сказок давно прошли, и мы всегда жестоко ошибаемся, когда вздумаем
применять их миросозерцание к настоящему времени. Воображение наше, еще в раннем детстве
расстроенное фантастическими бреднями нянюшек, нередко обливает для нас каким-то волшебным
светом простые явления действительной жизни; но зато как приходится нам краснеть и стыдиться, когда
эти явления вдруг предстанут нам в своем настоящем свете!!
Нас лично нельзя упрекнуть в особенной наклонности к увлечениям розовыми надеждами. Мы не
раз отзывались холодно и даже насмешливо о таких явлениях, от которых другие ожидали чуть не
установления всеобщего благоденствия. Но и мы не остались совершенно чистыми от ребяческих
увлечений. Со стыдом и прискорбием пришлось нам недавно вспомнить об одном из них, и мы спешим
очистить себя публичным покаянием и откровенным изложением дела.
Начнем с нескольких общих объяснений.
Известно, что в последнее время обнаружилось в России много хороших литераторов во всех
сферах общественной деятельности -- в полицейской, в медицинской, в комиссариатской, в судебной, в
откупной, и пр., и пр.2. Современные Фамусовы, полагающие, что
Написано -- и с плеч долой,-возложили
на этих литераторов твердые надежды относительно всех предстоявших
усовершенствований русского быта. Мы с самого начала смотрели довольно недоверчиво на эти надежды,
и действительно, когда доходило в чем-нибудь до дела, то специальные литераторы оказывались по
большей части или совсем неподходящими к своим теоретическим убеждениям, или по крайней мере
весьма податливыми на уступки. Уступок этих мы могли бы здесь указать много, но не считаем этот
предмет таким малоизвестным, чтоб о нем стоило распространятьея. Притом же практическая
уступчивость рьяных теоретиков не представляет сама по себе ничего необычайного: она, напротив,
совершенно в порядке вещей. Человек выступает на битву и вдруг видит, что против него тысяча врагов:
естественно, что он должен -- или бежать совсем, или сделать несколько таких уступок, после которых
хотя часть противников перешла бы на его сторону. Зато у него остается надежда побить самых
закоснелых врагов. Начальник, преследующий взятки, но чувствующий себя бессильным для их
искоренения, наконец допускает благодарность и ограничивается тем, что запрещает лишь
Стр.1