Г. П. Данилевский
Потемкин на Дунае
Исторический роман
Авантюристы: Из эпохи царствования Екатерины Великой / Шардин А. <...> В ней оказались часть разных полуистлевших фуражных дел известного в походах Суворова
Фанагорийского пехотного полка и связка тетрадей из синеватой, плотной, мелко исписанной бумаги с
заголовком: "Памяти российского Агамемнона". <...> Сбоку одной из страниц приписка: "О моем, полном
треволнений, примечательных встреч и событий, незабвенном пребывании на Дунае писал для своих
детей и внуков секунд-майор Савватий Бехтеев". <...> Выпущенный из кадет морского корпуса во флотские батальоны, состоявшие лично при особе
наследника-цесаревича Павла Петровича, я проживал в Гатчине, но нередко отлучался на побывку и в
столицу. <...> Моим батальонным был сам государь-наследник, как генерал-адмирал и президент морской
коллегии; другими командовали Неплюев, Аракчеев и Малютин. <...> То был двадцать восьмой год преславного государствования великой монархини Екатерины
Второй. <...> Зато на устах всех были имена Потемкина и
Суворова, особенно последнего. <...> Нас тянуло на Дунай, туда, где, казалось, так близко осуществление
новой великой Восточной системы, сиречь бессмертного "греческого прожекта" светлейшего, изгнание
турецких орд из Европы и всеми желанное воцарение на древнем византийском престоле второго внука
императрицы, Константина. <...> Был у меня товарищ по морскому корпусу, Ловцов, малый пылкий, чувствительный и одаренный
прекрасным сердцем. <...> Уединенная на морском берегу липовая аллея в корпусном саду была любимым
местом наших бесед с Ловцовым. <...> По выходе из корпуса Ловцов списался с отцом и тотчас отправился в действующую против турок
дунайскую армию. <...> В Гатчине, вкруг цесаревича, было тоже пылкое настроение, хотя сам впечатлительно-чуткий и
рыцарски возвышенного духа государь-наследник по невольности сдерживался. <...> В Петербурге, куда я "инова" наезжал повеселиться <...>
Потемкин_на_Дунае.pdf
Г. П. Данилевский
Потемкин на Дунае
Исторический роман
Авантюристы: Из эпохи царствования Екатерины Великой / Шардин А. Польский проходимец,
или На рубеже столетий. Исторический роман. Данилевский Г. П. Потемкин на Дунае: Исторический
роман. Мордовцев Д. Л., Авантюристы: Историческая повесть.-- М.: Современник, 1995. (Золотая
летопись России).
OCR Бычков М. Н.
Сей остальной из стаи славной
Екатерининских орлов...
Пушкин
В одном из городов Бессарабии в минувшем году понадобилось занять под военный склад часть
каменного здания, заваленного делами какой-то всеми забытой интендантской комиссии. При переноске
бумаг на чердаке архива, среди разного хлама, обратили внимание на старомодную, безногую
шифоньерку. В ней оказались часть разных полуистлевших фуражных дел известного в походах Суворова
Фанагорийского пехотного полка и связка тетрадей из синеватой, плотной, мелко исписанной бумаги с
заголовком: "Памяти российского Агамемнона". Сбоку одной из страниц приписка: "О моем, полном
треволнений, примечательных встреч и событий, незабвенном пребывании на Дунае писал для своих
детей и внуков секунд-майор Савватий Бехтеев".
В тексте найденной рукописи заменены лишь некоторые совсем устарелые слова,-- теперь мало
даже понятные, и рассказ разделен на главы.
I
...Зимой, в начале 1790 года, в Петербурге было особенно много веселостей. Не забуду я той поры
до конца жизни.
Выпущенный из кадет морского корпуса во флотские батальоны, состоявшие лично при особе
наследника-цесаревича Павла Петровича, я проживал в Гатчине, но нередко отлучался на побывку и в
столицу. Моим батальонным был сам государь-наследник, как генерал-адмирал и президент морской
коллегии; другими командовали Неплюев, Аракчеев и Малютин.
Моряки особенно любили цесаревича; но его "финанции" были нарочито не обширны, а подчас и
ой как скудны. Мундирчики наши, на прусский лад короткие и темно-зеленые, были часто из
перекрашенного суконца, а потому, побывав на солнце, даже притом пегие. Но мы не унывали, кое-как,
хоть тесненько, "обосторожились" и в поношенной амуниции, не уступая щеголям и петиметрам,
отдавали охотно дань молодости и свету. Ах, время, время, неизгладимое в сердцах и в памяти тогдашних
людей!
То был двадцать восьмой год преславного государствования великой монархини Екатерины
Второй. Она старалась, но не уставала в знаменитых делах. Блеском был окружен ее престол. Первая
турецкая война -- Румянцевская -- кончилась: продолжалась вторая, Потемкинская. Мы, кадеты,
собираясь на свободе о том о сем потолковать, мало говорили о громких внутренних событиях протекших
времен, о заседаниях в Зимнем дворце именитой комиссии для начертания "Нового уложения", равно как
о Пугачеве и укрощении его приснопамятного бунта. Зато на устах всех были имена Потемкина и
Суворова, особенно последнего. Нас тянуло на Дунай, туда, где, казалось, так близко осуществление
новой великой Восточной системы, сиречь бессмертного "греческого прожекта" светлейшего, изгнание
Стр.1