Г. Чулков
ПОЛУНОЩНЫЙ СВЕТ
Источник: Зиновьева-Аннибал Л. Д. Тридцать три урода. Роман, рассказы, эссе, пьесы. - М.:
Аграф, 1999. Текст издания: Г. Чулков. Рассказы. Книга вторая. СПб., 1910.
OCR: В. Есаулов, ноябрь 2008 г.
I
Воронье траурной стаей поднялось с берез, громко каркая. Закружились, падая, ржавые листья.
Пели певчие, глазея по сторонам.
-- Вечная память.
Ставили крест на новую могилу.
Елена прочла надпись: "И мертвые восстанут...".
Припала к могиле, к милой слепой земле; положила белые хризантемы.
"Угасла жизнь, -- думала, -- а все так спокойно, так тихо, так непонятно. И радостная печаль во
всем -- и в листопаде этом, и в небе сентябрьском. Ах, жить хочу... Любить хочу. Пусть предсмертно,
пусть".
-- Елена, пойдем, -- сказал отец.
И они пошли по деревянным мосткам мимо могил, мимо крестов, памятников, мимо забытых и
незабвенных.
Жадно Елена читала иные надписи:
"Любовь сильнее смерти",
"Нет, ты не умер: ты спишь".
Ладаном пахло и осенними розами. И не верилось, что больно кому-то сейчас, что душит кого-то
смерть. Прекрасна была осень в тихой любви своей.
Села Елена с отцом в извозчичью карету.
Он положил свою большую волосатую руку на ее тонкие пальцы и сказал тихо:
-- Смерти не надо бояться, Елена. "Совершенная любовь изгоняет страх".
Елена закрыла глаза; не отнимала руки своей; слушала полудоверчиво.
-- Тебе уже исполнилось восемнадцать лет, -- продолжал отец, -- но я худо тебя знаю. Я сам,
конечно, виноват после смерти мамы я почти не видел тебя. Но, милая Елена, будь ко мне снисходительна
и помоги мне раз мы теперь будем жить вместе, надо получше узнать друг друга. Не правда ли?
-- Да, да, -- сказала Елена, -- надо получше узнать друг друга. И я, право, отец, люблю тебя...
Хорошо, Елена, хорошо. Я верю тебе. Но вот что я хочу. Твоя покойная тетя была добрым и
приятным человеком, но одного я никогда не мог понять в ней: ее отношения к Богу, к Церкви... Она не
любила говорить на эти темы и, кажется, боялась думать об этом. Я не вмешивался в твое воспитание,
Елена, и теперь, конечно, я не имею права посягать на твою свободу. Но, как друг твой, хотел бы знать,
разделяешь ли ты ее настроение. Думаешь ли ты о Боге?
-- Думаю, отец. Но у меня нет веры. И кажется мне, что нет спасения, что все мы заблудились в
лабиринте. И темно вокруг. И выхода нет.
-- Ты ошибаешься, Елена. Есть выход
Елена широко открыла глаза и пристально посмотрела на отца. Что-то необыкновенное
почудилось ей в лице его.
"Он знает что-то", -- подумала она.
Ей стало жутко от близости этого старика, родного и непонятного. Она отняла у него свою руку. И
он замолчал. Тихо сидел в своем углу, поблескивая глазами.
Звонили московские колокола ко всенощной. И Елена представила себе, как идут вереницей
чуждые ей люди к этим древним алтарям. Кому-то молятся эти люди. Во что-то верят. А город опутан
телефонной проволокой; вокруг кипит жестокая и злая борьба за жизнь; торопливо бегут трамваи... И както
странно, что среди суеты еще крепко стоят алтари эти.
Вот и Николаевский вокзал.
Степан и Марфуша дожидаются с вещами. Степан, как всегда, важен и почему-то говорит отцу
"Ваше превосходительство".
Марфуша припала к плечу Елены и плачет. Пахнет от Марфуши новым ситцем и баней. Елена
Стр.1