Л.Чарская. Свои не бойтесь! -- Петрогорад : тип. П.Усова, 1915 -- 140с.:ил.М.А. Андреева
Scan: Carina, 2009г
OCR, SpellCheck: Kapti, 2009г
Л.Чарская
Свои, не бойтесь!
I.
Все, казалось, оставалось по-старому. Дремали старые каштаны в главной аллее. Тихо роптал
старинный, еще при прадедах поставленный здесь, фонтан. Белые мраморные статуи эффектно
выделялись на тронутой пурпуром и багрянцем листве деревьев. Как заколдованная принцесса в сказке,
спала глухая чаща старого помещичьего сада. А за тыном его золотились поля, убранные по-осеннему, со
своей короткой гривкой вместо срезанного буйного колоса. Уходил в небо стрельчатый купол розового
костела, вокруг которого ютились дома сельчан. Совсем по соседству с ними находился лес, угрюмый и
таинственный в эту раннюю пору осени.
Когда панна Ванда вбегала на садовый холмик, что высился над тыном в дальней стороне сада, её
молодые глаза сразу различили все далекое -- и людей в селении, и ребятишек на лесной опушке.
С тех пор как началась война с "москалями" и взяли в австрийские легионы обоих братьев Ванды,
красавцев Юзика и Казимира, молоденькая панна из усадьбы Лесные Ключи каждое утро взбегала на
зеленый холм у тына и, заслонив глаза от солнца, долгими часами глядела на дорогу, в надежде увидеть
хоть случайно проходящие мимо войсковые части, откуда можно было бы почерпнуть сведения об
ушедших.
От Казимира и Юзефа Картовецких давно не было известий -- с самой той поры, как позвали их
на мобилизацию в Краков. Правда, была открытка с приветствием, присланная с дороги, но то еще до
боя. Старая мать, вдова, пани Картовецкая, все глаза выплакала по своим любимцам. Поневоле и
сердечко Ванды било тревогу. Какое жуткое время приходилось переживать!
II.
Был день рожденья панны Ванды. К утру смуглая Ануся принесла ей гладко выглаженное
швейцарское платье, воздушное и легкое, как сон, расчесала и спустила две тяжелые косы вдоль стана, и
стала молоденькая Ванда похожей на Мадонну в этом странном белом наряде. Утром она ездила в костел
исповедаться и приобщиться святых тайн у пана ксендза, а также помолиться за Юзика, за Казю, за всех,
кто сражался. Она жарко молилась в это утро и плакала горько, тяжело, несмотря на то, что был день её
рождения, всегда радостный, веселый, приятный. Увы! Теперь не было радости и веселья у молоденькой
панны Ванды и, минутами отрываясь от своего горестного настроения, она вспоминала недавнее
прошлое.
Так ли праздновали день её рожденья в прежние, счастливые годы? Тогда гремела музыка
(приглашали из Львова военный оркестр), плясали краковяк и мазурку до самого солнечного восхода.
Шампанское лилось рекой. Молодые пани и паненки, жены и дочери соседних помещиков, лихо
постукивали высокими каблучками в такт бряцания шпор своих кавалеров.
А теперь где они, эти кавалеры? Все на войне, воюют с москалями, поливая кровью своей
каждую пядь земли. Вон, говорят, русские побеждают все время. А насколько это правда, здесь даже и не
знают. Все газеты только и заняты прославлением подвигов славного австрийского воинства,
разбивающего врага на каждом шагу. На деле же слышно совсем иначе: австрийцы отступают, а москали
преследуют их чуть ли не по пятам.
III.
Стр.1