ОЧЕРКИ СОВРЕМЕННОСТИ Юрий ИОФЕ Берлин 1980 Поэтоочерк № 7, апокалипсический Моей жене Наде Берлинская синяя осень, Озерная серая рябь. <...> Но мрачнее всего та часть Стены, что отрубает от Берлина его восточные районы, вотчину советских наместников, по-дипломатически: „столицу ГДР". <...> Сначала заминированная Полоса смерти, Todesstreifen, затем в несколько рядов — заостренные надолбы и, наконец, колючая проволока, колючая проволока, на десятки тысяч километров, до Тяньшаньских гор, до Берингова пролива — колючая проволока. <...> Град, город, окольцованный стеной (ту стену, как водилось в старину, возвели, разумеется, сами жители), а вокруг стены — некая сказочная репти200 лия, не то Змей Горыныч, не то еще какой дракон. <...> Берлин — единственный город-музей, где экспонируют будущее, страшный мир Джорджа Орвелла, тот мир, который предчувствовал Александр Блок: „О, если б знали, дети, вы, Холод и мрак грядущих дней! <...> Может, они мечтают о тех временах, когда Стена станет одним из объектов Ведомства по охране памятников старины? <...> И еще сейчас, через полмесяца, в своей безопасной франкфуртской квартире, среди любимых книг и родных икон, я чувствую липкий озноб, ощущаю эту зловещую мертвизну. <...> Стена — Подстать Стене — Олимпийский стадион, тысячетонный памятник нацистского владычества, громоздкий бред дегенерата. <...> ) — Пусть рисуют их совсем по-разному Мыслящие жители Земли". <...> Ну, хотя бы московского адвоката, умного и злого, как черт, специалиста по советскому кривосудию. <...> И мальчика Диму, озверелого детдомовца, брошенного своей отважной матерью-разведчицей (этакой советской Матой Хари). <...> И замечательного француза армянского происхождения Армана Малумяна, летчика английских ВВС и советского концлагерника, и его тихую и мягкую жену, продавщицу самого нежного товара — живых цветов. <...> Впрочем, что тут странного: ведь Стену воздвиг не бука Пиночет в своем несчастном Чили, ее соорудили не бяки-расисты в своей поганой Южной Африке, а самые прогрессивные <...>