Публицистика Н, Арсеньев Русские просторы и народная душа*) Русская народная душа, равно как и руссская культура и русская духовная жизнь, таубочайшим образом связана с просторами. <...> Два элемента как бы оспаривают друг у друга господство в истории русской души: укорененность в обычае и быте, стремление к крепкому патриарха л ьню-семейному укладу, любовь к красоте быта и — стремление в даль, подвижность, тойчивость, искание новых горизонтов. неусВысота ли, высота поднебесная, Глубота, глубота Океан-море, Широко раздолье по всей земли, Глубоки омуты Днепровские . . — этими славами, характерными для рус - ского влечения к глубинам и раздолью, начинается былина о Соловье Будимировиче. <...> Русский народ глубочайше сросся с этими просторами, он чахнет без них. <...> Какую только роль не играли эти просторы в русской народной жизни и в истории русской культуры! <...> От былин веет воздухом степи: «И з далече-далече, из чиста поля, Тут едут удалы два молодца, Едут конь-о-конь, да седло-о-седло, Узду-о-узду да тесмянную», — так начинается, например, один из вариантов былины об Алеше Поповиче? <...> Ил и эти J*ft 17 ГРАН И бую религиоэную поэзию странничества, релитознук) «эстетику странничества», ко - торую нередко 'встречаем у простых русских людей. <...> И у него нашло отголосок религиозное странничество в некоторых картинах из раннего периода монашеской жизни старца Зо - симы, когда он ходил по России собирать на свой монастырь (вспомним проникновенное описание июньской ночи на берегу «большой реки судоходной»), и в образе странника Макара Ивановича в «Подростке». <...> В Макаре Ивановиче, как и в Зосиме, трепетное умиление, ощущение близости Божией изливается в мистически просветленной любви к красоте мира: '«Хорошо на свете, милый. <...> Религиозно просветленное чувство природной красоты и народная поэзия странничества и томления по просторам — и в образе тургеневского «Касьяна с Красивой Мечи»: «Да и что. <...> . П о малом молчании стал грамотей читать <...>