99 Два имени: Людмила Петрушевская и Татьяна Толстая привлекли мое внимание, но соединяя их, хочу сразу очертить свою тему: не сравнительный анализ "творчеств", но возникшее при невольном сравнении желание определить, что же такое искусство подлинное и искусство подложное, ровное пламя, поддерживаемое сухим крепким деревом, и пламя, истерически вспыхивающее от синтетического топлива? <...> 100 Грустная, я медленно возвращалась к себе и до чего же безрадостным казался мне наш сдержанный дом с однообразными стопками книг и маленьким Наполеоном на синей с белым старинной тарелке, матово блестевшей на голой стене! <...> Подчиняясь причуде, очевидно, изголодавшегося по метафорическим ассоциациям мышления, я с удивлением ловлю себя на том, что этот закуток кажется мне во многом похожим на рассказы Толстой, сплошь ненатуральные, захламленные, крикливо-красочные, читая которые я все же почему-то долгое время чувствовала, что душистое праздничное слово новой "звезды" приятно щекочет мне горло и веселым теплом разливается по сердцу. <...> Каждый рассказ Толстой, на мой взгляд, не более, как прихотливая, отлакиро ванная претензия, которая неоправданно искажает жизнь как таковую и преподносит ее насквозь фальшивой, в васильковых бантах и бумажных розах. <...> Капризные, неживые, которых автор насильно заставляет переживать что-то изощренно-фальшивое, дутое, дамское: "Иногда Василий Михайлович представлял себе, что вот он доживет эту жизнь и начнет новую, в другом обличьи. <...> . Я с сожалением замечаю в поэтике Татьяны Толстой сходство с другим Толстым, Алексеем Николаевичем, доводившимся ей, если не ошибаюсь, близким родственником. <...> Совпадение происходит на том целостном, нравственно-художественном уровне, на котором, не взирая на отпущенные природой литературные дарования, ни Алексей Толстой, ни Татьяна Толстая не сбываются. <...> Василий Михайлович (герой рассказа "Круг"), желающий заново прожить жизнь то ли котом, то ли персидским <...>