За Россию! За свободу!
Не в силе Бог, а в правде!
Александр Невский
ГОД ИЗДАНИЯ XV
№ 45 (704)
ВОСКРЕСЕНЬ Е
8 НОЯБРЯ 1959
ГОЛО С РОССИЙСКОГ О РЕВОЛЮЦИОННОГ О ДВИЖЕНИ Я
•••••••••••II ВЫХОДИ Т Э Д РУБЕЖО М ЕЖЕНЕДЕЛЬН О
Jahrganfl 15-Nr. 44 (704)
Ruulsch e Wochenieitun g • POSSEV-Dle Auttaat • Frankfurt a. M., Merlanstrafle 24a
IIIII1IIIIIIII
Sonntag 8. 11. 19S9
С РОССИЙСКОЕ РЕВОЛЮЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ составляют все, кто ставят своей целью революционное свержение коммунистической власти и идут к этой цели путем одиночной борьбы
или организуются в кружки, группы, объединения. О НТС — НАРОДНО-ТРУДОВОЙ СОЮЗ (ро1Сийских солидаристов) обладает революционной идеологией и стратегией, ведет революционную
борьбу и тем способствует росту и организованности российского революционного движения. О «ПОСЕВ » отражает и развивает идеи солидаризма, борется за осуществление
политических стремлений российского революционного движения и издается при активном содействии НТС.
Внешнеполитическая „программа" Хрущепа
31 октября, в заключение сессии Верховного совета СССР, с «программным»
докладом «О международном положении и внешней политике Советского Союза»
выступил Хрущев.
Доклад тщательно отредактирован в МИД СССР и почти не носит следов
хрущевской экстравагантности.
Хрущев начинает доклад и потом
в ходе его несколько раз повторяет,
что «последний период ознаменовался
заметным улучшением международной
обстановки», что
«стрелка барометра международной
погоды явно движется, хотя и не так
быстро, как нам хотелось бы, в направлении
от «бури» и «ненастья» к «ясно».
Причем «основную причину» этого
Хрущев увидел
«в росте могущества и международного
влияния Советского Союза, всех
стран мировой системы социализма».
Есть ли это «заметное улучшение
международной обстановки»?
Поскольку под международной обстановкой
следует понимать взаимоотношения
двух мировых систем,
непримиримо враждебных в
своей идеологической основе, то,
чтобы не уподобляться страусу,
следует сказать, что этого «заметного
улучшения» нет и не предвидится,
и Хрущев это знает лучше,
чем кто-либо другой.
Какие, собственно, изменения
произошли? Да решительно никаких.
Нельзя же считать изменением,
да еще объясняемым «ростом
могущества» социалистической системы,
то, что Хрущев в прошлом
году вылез со своим блефирующим
ультиматумом по берлинскому вопросу
и сам же потом ушел в кусты,
когда увидел, что Запад намерен
всерьез принять хрущевскую
угрозу и озаботился соответствующими
контрмерами для отпора.
Нельзя считать изменением, что
СЕГОДНЯ
В
НОМЕРЕ
О На сессии Верховного
совета СССР
О Вл. Арсеньев. Заговорили
о «власовцах»
О На литературном фронте
О Е. Евгеньев. Без алмазов,
и без . . . кизяка
О Л. Воинов. И то,
что выращено,
— пропадает прахом . . .
О В. Кунгурцев. Жизнь
требует свое...
О А. Перуанский. 12 дней,
потрясшие коммунизм
О Кайхосро Кипиани. Власть
и люди
в новые времена
О Н. Трубицына. Ракета,
заглянувшая
в незнаемое .. .
О А. Д. Новые столкновения
на индийско-китайской
границе
Хрущев летал в США, единственным
результатом чего было коммюнике,
вся суть которого сводится
к тому, что «стороны имели откровенный
обмен мнениями».
Трудно также считать изменением
договоренность о «встрече на
высшем уровне». Таких встреч было
уже немало, и все они показали,
что нет ничего магического в сидении
за круглым или квадратным
столом.
Или: разве можно считать изменением
международной обстановки
в лучшую сторону, когда Хрущев
произносит миролюбивые речи, а
его главный союзник — коммунистический
Китай тем временем
устраивает новые военные провокации
против Индии, создавая военный
психоз на целом азиатском
континенте? Не есть ли это просто
распределение ролей?
Можно ли считать изменением,
когда Хрущев в своем докладе в
абсолютно воинственных тонах говорит
о «праве» коммунистического
Китая на Тайвань, выражает
убеждение, что «Тайвань и другие
острова будут воссоединены с остальным
Китаем», заявляет:
«Если же говорить о Советском Союзе
как о союзнике Китайской Народной
Республики, то мы согласны нести эту
ответственность (ответственность СССР
за действия Китая. — Ред.). Советскому
Союзу близко и понятно стремление китайского
народа и правительства КНР
вернуть в состав китайского государства
Тайвань и другие острова, принадлежащие
Китаю, но оккупированные иностранными
войсками. Мы в этом вопросе
полностью поддерживаем и будем
поддерживать правительство Китайской
Народной Республики, пока оно не
добьется решения этого вопроса, ибо
юридические и моральные права на его
стороне».
Иными словами Хрущев заявляет,
что советское правительство готово
в свою очередь поднести спичку
к пороху, когда правящая клика
коммунистического Китая сочтет,
что настало время «вернуть Тайвань».
Международная
обстановка не
есть нечто такое — не «марксисту»
Хрущеву это разъснять — что определяется
«молекулами взаимопонимания»
даже между людьми
самого высшего государственного
уровня. Ничем она не может определяться
другим, как идеологической
основой. Хрущев в своем докладе
счел возможным и нужным
повторить, что «в вопросах идеологии
мы твердо стояли и будет стоять,
как скала, на основе марксизма-ленинизма».
Несколько раньше,
в речи в Новосибирске 10 октября
с. г. Хрущев разъяснил, что следует
понимать под «идеологической
борьбой».
«Мирное сосуществование — сказал
он в этой речи — надо правильно понимать.
Сосуществование — это продолжение
борьбы двух социальных систем
;
но борьбы мирными средствами, без
войны, без вмешательства одного государства
во внутренние дела другого
государства .. . Мы считаем, что эта
борьба экономическая, политическая и
идеологическая (подчеркнуто нами. —
Ред.), но не военная».
Последние слова особенно ясны и
недвусмысленны. Борьба идеологическая
это в то же время борьба
политическая и экономическая. Но
борьба — не соревнование. Борьба
преследует цель повергнуть противника.
Можно ли при такой постановке
вопроса рассчитывать на
то, что барометр международной
погоды действительно станет когда-нибудь
на «ясно»?
Для нас ясно одно, что настойчивые
разглагольствования Хрущева
о «заметном улучшении международной
обстановки» нужны прежде
всего ему самому для целей внутренней
политики. В стране все более
нарастает процесс брожения
общества и правящая клика все
менее пользуется «кредитом» у
населения. Население боится войны.
Между тем вся предыдущая
внешняя политика хрущевской
клики с ее танцем на «грани войны»
(достаточно вспомнить хотя
бы ультиматум по берлинскому вопросу)
не только не уменьшала
этой боязни, а повергала страну в
настоящий страх перед завтрашним
днем. Это только содействовало
возрастанию опозиционного брожения
.. . И вот теперь правящая
клика стремится сбить это брожение,
фальшиво уверить население,
что «мудрая» внешняя политика
КПСС уменьшила международную
натяженность. В широком плане
эта хрущевская «липа» нацелена
на то, чтобы остановить и дезорганизовать
революционный процесс
в стране, который один только, при
его победе, и может прочно обеспечить
мир на земле .. .
Какова же конструктивная часть
внешнеполитической «программы»
Хрущева?
Предпосылкой всего Хрущев делает
«мирное сосуществование».
Но уже с первых слов по этому вопросу
он допускает выпад против
свободного мира, заявляя;
<"Советский Союз, все социалистические
страны своей миролюбивой политикой
открыли перед человечеством путь
развития общества без войн, на основах
мирного сотрудничества».
Следовательно, все другие страны
стояли и стоят на противоположном
пути .. . Соответствует ли
хоть сколько-нибудь такая позиция
возможности «взаимопонимания»,
за которое ратует на словах
Хрущев?
Единственно что привлекает к
себе внимание в этой части речи
Хрущева, это — туманные и очень
долгие рассуждения о «необходимости
взаимных уступок, компромиссов,
если хотите, приспособления
с обеих сторон».
Тут он пояснил:
«нельзя смешивать взаимные уступки
в интересах мирного сосуществования
государств с уступками в принципах, в
том, что касается самой природы нашего
социалистического строя, нашей идеологии».
Что
значат эти разговоры об «уступках»?
Одна причина их ясна —
Хрущев хочет спасти свое «лицо»
перед населением страны, помнящим
о хрущевском блефе с ультиматумом
по берлинскому вопросу.
Но возможно также, что в «лаборатории»
внешней политики КПСС
подготовлены какие-то ходы, чтобы
обмануть и усыпить партнеров
по «мирному сосуществованию» на
Западе. Не идет ли при этом речь
и о «взаимных уступках», преследующих
со стороны руководства
КПСС цель нанесения удара по зарубежной
базе российской освободительной
борьбы?
Главный пункт конструктивной
части «программы» Хрущева — о
всеобщем и полном разоружении
— далек от конструктивности. Эта,
заимствованная у пацифистов, идея
в условиях современного раскола
мира на две системы, в условиях
бесконтрольного режима коммунистической
диктатуры в одной из
них, агрессивной по своей природе,
к которой нет и не может быть никакого
доверия, есть не что иное,
как мыльный пузырь, которым,
ввиду его прозрачности, не прикрыть
тупика. Поэтому так и бедны
конструктивные положения доклада
Хрущева. Он атакует Турцию
и Иран (если это можно назвать
«конструктивным положением»)
за то, что они, «вопреки
своим национальным интересам»,
принимают меры самообороны,
требует ввода коммунистического
Китая в ООН и вывода иностранных
войск из Южной Кореи, уверяя,
что после этого «корейцы сами
договорятся скорее о постепенном
сближении Севера и Юга». И,
конечно, хрущевская программа
предусматривает «заключение германского
мирного договора», чем
«был бы разрешен и берлинский
вопрос».
В сущности все это не ново, если
не считать загадочных фраз о «взаимных
уступках». Ближайшее будущее,
видимо, их расшифрует.
Стр.1