За Россию!
Не в силе Бог. а в правде!
Александр Невские
'
СВОБОДУ ТРУШНОВИЧУТ
СВОБОДУ ЕЛЕНЕ ХОЖЛОВОЙ!
За право народа жить по совести!
ишмннмннмш
ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК ОБЩЕСТВЕННОЙ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
J
\J\ )ЧЧ г V
Ж V/iVtJL f
X ГОД
•
Soilalpolltlsch e Rundichan in rusilsche r Sprach* . Deurachland
Social and Political H «T U W in Ruisla n Language. Germany
Hebdomadalr* politique «t aocial * n langu* гиааа. Allamagn*
Адрео реданом i мдателъства: Veila g „Роя•••"-Frankfurt/Main. MedanatraAa M a
Представительство редаипш в Берлине | »Р о аи т -Verbatm^'-BerUn-Grunewald. Kohenxollamdamin SS-O)
Выход и по воскресеньям
Цен. отдельного номера . розничной продаже 70 пф.
ВОСКРЕСЕНЬЕ, 25 АПРЕЛЯ 1954 г.
Христос Воскресе!
Поздравляем всех читателей и сотрудников со Светлым праздником
Воскресения Христова
ВЕРЙ!
Весна. Потянулись к солнцу первые клейкие листочки, зазеленела
земля, заголубело небо. Воздух пьянит — и у птицы, и у зверя, и у
человека' растут крылья. Так и тянет — распустить их по ветру и
лететь, лететь... Не все ли равно куда? Ветер знает — ветер и принесет
куда надо. Весна. Когда вдруг сердце становится самым главным
и его слушаешь, забывая всё остальное — мысль, разум, рассудок.
Все различимее, все слышнее гулы, все отчетливее музыка
внешне такой немой природы. 'Вот-вот кажется и самые камни заговорят,
закричат о весне, о радости. Недаром оказано: «камни возопиют».
«Если вы замолчите». Но весной все поет, и кричит, и радуется —
радость и в камнях, будто меняется цвет их, что-то в ник другое, чтото
в них новое — это, наверное, природа вдохнула в них, если и не душу,
то что-то вроде, живой дух живой земли.
И как не хочется теперь вспоминать о только что бывшем. Зачем
думать о том, что вчера еще, что только несколько дней назад еще
лед сковывал реки, еще в холодных объятиях смерти 'билась земля?
Зачем вспоминать обо всем этом, если так ласкова зелень, если так
звонко звенит вода, пробегая по ожившим руслам. И уж как не хочется
думать о вчерашнем в радостном гомоне сегодняшнего рождения
весны. Но, однако же, попробуем, заставим себя повернуть вспять,
отойти несколько назад, вспомнить .. .
Тучами клубилось небо, земля замерзала. Казалось — конец,
больше ничего не будет. Останется холодная пустыня, арктика, останется
продрогший, замерзший человек. Голая земля, голое небо, человек
.. . да разве это человек? это, жалкое, что кое-как цепляется еще
за жизнь остатками дыхания? Как могло не подкрадываться тогда к
сердцу сомнение: а вдруг навеки это, а вдруг другого ничего никогда
и не будет? вдруг больше не будет весны?
Почему же верили все же? Почему, 'Преодолевая темное сегодня,
с надеждой ждали расцветающего завтра? Откуда это знание и эта
надежда? Почему даже, когда задержалась весна на дни и недели,
когда по календарю должен быть апрель, а по погоде все еще февраль,
и тогда не впадали в отчаяние, не ломали рук? Почему? Неужели все
это только жалкая человеческая память, знающая меньше десятка
тысяч лет? Неужели только потому не боялись, что знали: в прошлом
году так было, и в позапрошлом' и тысячу лет назад? Одна привычка
1
логики, своего ума, свидетельства своих глаз. При такой вере можно
многое и многое будет.
Еще есть полувера. Верю, ню делать ничего не буду. А не буду
потому, что опасаюсь. А вдруг да не так. Верю, конечно, но ва всякий
случай — как бы не прогадать. Дескать, сначала лучше подожду: получится
— не 1Юлучитсл'. Выйдет — не выйдет. Я уж потом, когда все
ясно станет. Тогда и присоединюсь. Да и какая польза от меня — я
ведь человек маленький! При такой полувере не трудно и опоздать.
И услышать тот же голос, что услышали мироносицы, пришедшие ко
гробу на первый день Воскресения: «что ищете Живого с мертвыми?»
И окажется, что чудо воскресения уже совершилось, но что таким глазам
оно не видно.
Бывает боязливость в вере. «Верую, Господи, помоги моему неверию».
И постоянное ожидание чуда, долженствующего подтвердить и
подкрепить. «Не поверю пока не вложу персты в раны Твои». Здесь достаточно
чуть пошире раскрыть глаза, чуть сильнее напрячь зрение и
вдруг увидится, что всё — чудо, нет ничего такого, что чудом бы не
было.
Как знакомо это многим из нас. Как это на многих из нас похоже.
А ведь сказано: «имейте веру с горчичное зерно и 'будете 'горами двигать».
Есть неразрывная связь между верой, желанием и свершением.
Сначала вера только в собственные силы, затем вера в правду, и, наконец,
вера в Бога, Который правду видит. . . А если не говорит еще, то
ведь не нам судить Его, не нам ставить сроки, не нам и подталкивать:
«скорей, скорей, а то мы еще разочаруемся, да верить перестанем».
И, наконец, есть такая вера, с которой выходят на арену, с которой
смеются в глаза мучителю, с которой молятся за «не ведающих что
творят». Эта вера мучеников и страстотерпцев, учителей и учеников.
Ведущая' на арену, на эшафот, на смерть и... на победу. При такой вере
и смерть и жизнь одинаково становятся путем в победу, в свершение.
Как богата такой верой наша родина сегодня. Сколько их — наших
братьев и сестер — что в эти дни молятся горячо и глубоко! И верят.
И знают. В катакомбах, в тусклых своих избах, в бараках концлагерей,
ждут, затаив дыхание. Ждут, потому что знают: не может не
быть, не может не придти! После зимы весна неизбежна.
Разве страшно поражение при таиой вере? Сегодня еще «их» тор,
несовершенное
человеческое знание, не знающее почти ничего — и
вот сколько мужества! А ведь могли вдруг измениться законы природы,
земля могла сойти со своей орбиты, могло измениться вращение
ее вокруг своей оси, да мало ли какими чудесами богата природа!
Но об этом не думали, не задумывались. Знали: так было — так будет.
Верили. Ведь верили же, иначе должны были бы задуматься: а вдруг
не будет. Ну было, но ведь это же не гарантия. Верили: после страданий
должна быть радость, после зимы не может не притти весна. И
дождались.
Даже обидно несколько становится. Насколько чудеснее могла бы
быть весна, если бы ее не ждали, если бы приходила она неожиданно,
если бы и выглядела для человека тем, что есть она на самом деле —
великим чудом Воскресения. Самое чудо как будто поблекло несколько,
потеряло .свою изумительную, солнечную окраску. Немножко
бы сомнений — ну совсем капельку. Наверное, ярче бы тогда было
это неожиданное, было бы тем, что есть на самом деле: было бы неповторимым,
не неизбежным, каждый раз новым.
Однако, тут верить легко. По памяти. Было — будет. Не может
не быть. Труднее, вероятно, было в первый раз, когда нужно было
верить другому на слово, или еще хуже — верить собственному сердцу.
Сердцем смирить разум, поставить его на свое место. Сказать: вера
не для тебя, для тебя жалкое знание. Тебе здесь слова не дают. И
сопротивляться, и побороть все его доводы, все эти: не доказано, не
поверю, пока не доказано! «Нужно иметь мужество, чтобы верить!» —
говорил Н. !Бердяев. Огромное мужество. Иногда большее мужество
— чем требуется для того, чтобы умереть. Нужно восстать не только
против всех, но и против собственного рассудка, против собственной
жество, еще темно, еще слышно смрадное дыхание смерти, а завтра.. .
Ведь правда наша остается у нас. Ведь, если знаем мы свою правду и
силу, заложенную в ней, то сможем и оказать себе и друзьям своим:
«Да, сегодня мы проиграли, сегодня еще торжествует враг. Но завтра...
Правда наша осталась у нас, она не стала кривдой только от того, что
свет еще не принял ее. И Бог, Который правду видит, скажет Слово»...
А что остается им, когда несут они поражение за поражением? Куда
обратятся они и что скажут? Если есть у них вера в (конечную победу,
почему замалчивают они даже мелкие поражения свои? А если у них
веры нет, то откуда же придет победа?
«Бог с дьяволом в мире борется и поле битвы — сердца людей».
Разве можно поверить в окончательную победу тьмы? Кто может в
это поверить? А если нельзя, то что остается им? Разве что жалкая
надежда на то, что света нет.
По памяти, по опыту, по сердцу своему, даже в двенадцатом часу,
во тьме и в отчаянии что тьма навеки, в отчаянии, что зиме не будет
конца, в катакомбах и на аренах, гонимые и презираемые, в победе
и в поражении, верим... Верим в то, о чем некогда пророчествовал
преподобный Серафим (Саровский и что предание народное донесло и
до наших дней:
«Будет год, и в России среди лета запоют Пасху»!
А вера без дел — мертва!
ОТ РЕДАКЦИ И
В последнюю минуту, когда «Посев» уже был набран, мы получили Пасхальное
послание Высокопреосвященного Анастасия, первойерарха Русской
Православной Церкви ра границей. Послание будет нами опубликовано в следующем
номере «Посева».
А. Кашин
№ 17 (415)
" \
Стр.1