Евгений Замятин. Сподручница грешных
Рассказ
---------------------------------------------------------------Источник:
Е. И. Замятин; Избранные произведения в двух томах; Том 1.
Изд-во: "Художественная литература", Москва, 1990.
OCR: Александр Белоусенко; правка: Давид Титиевский, май 2005.
Библиотека Александра Белоусенко
---------------------------------------------------------------Глубь,
черно, лохмато: лог, в логу - лес. Сквозь черное - высоко над
головой монастырские белые стены с зубцами, над зубцами - звезды. И слышно:
там под стеной сторож в доску тукает.
У сторожа у этого - ключ от монастырских ворот: Сикидину через
Дуняшку-просвирню очень хорошо все известно. Только бы теперь этот самый
ключ как-нибудь - и ночным бытом так бы все оборудовали тихо-благородно.
Ведь днем если - так беспокойства, крику не оберешься...
И назад, в темь, Сикидин очень строго:
- Чтоб физически зря не бить и не лезть дуром, а все - согласно
постановленью...- По шепоту слышно: брови у Сикидина насуплены, а самого не
видать - одни в темноте зубы.
Покамест еще в селе на сходе кулижились, приговор писали, солдат
Сикидин так, на запятках был: главный, конечно, Зиновей Лукич, язычных дел
мастер. Ну, а теперь, как до дела дошло, тут как-то само собой, что Сикидин
- главнокомандующий, и перед ним сжимается Зиновей Лукич, а уж про старика
Онисима и говорить нечего: на всякое слово сикидинское - ротик оником, и
все свое - "О? Во-от!"
Взобрались кверху, к зубцам. И вот у стены костерок красный, у костра
- красная собака, вниз-вверх, мигнет-потухнет, и красный мужик - обхватил
колени, в коленях ружье.
-
Господе Исусе Христе, Сыне
Божий...- набочок желтая головка
Зиновей-Лукичева, и уж такой будто пригорбый, такой прихворый.- К матушке
игуменье мы насчет, стало быть, этого... дровец... Да вот припоздали...
Ну-ну-ну, собачка! Да Господь с тобой, собачка, что ты, что ты, собачка!
- Цыц, Белка, сядь!
На ошейнике - красная сторожена рука. Рука - шестипалая, шестой палец
на отлете, упорный и твердый - кочетиная шпора, и мельтешатся в красном
свете, тут-там мигают, торопятся желтые Зиновей-Лукичевы ручки, вокруг
сторожа, Белки - паутину плетут: тоненькая - и не видать глазом.
Про какую-то собаку генеральскую, про Серафима Саровского. Напакостила
собака на паперти, а он батюшка, жезлом своим святительским тут же на
паперти ее и прогвоздил. А вот тоже в Нил-Столбенском скиту кобель
причастие проглотил, и в ту пору ж у кобеля - морда человечья, и говорит
кобель тот самый...
Обметало паутиной. Кочетиный палец не шевелится. Белка морду положила
на передние лапы, глаза зажмурила...
- Пойти хворосту, что ли, подкинуть...- потянулся Сикидин, встал
лениво. Исподлобья желтым глазом проводила его Белка и исподлобья - Зиновей
Лукич.
- И говорит кобель тот самый: правосла... православные...
Зашелся дух у Зиновей Лукича: "Владычица... Сподручница грешных,
помоги!" Увидал сзади над сторожем сикидинские зубы.
Раз! - сверкнули зубы - глухо мукнул, как бык, сторож - и на земле, с
сикидинским гарусным шарфом во рту.
Взвизгнула, взвилась Белка - Сикидина в руку. Ткнул Сикидин ножом,
вытер об траву, затихла Белка.
Из лога вылез месяц, посинелый, тоненький, будто на одном снятом
молоке рос. Вылез - и скорее вверх по ниточке - от греха подальше, и на
самом верхотурье ножки поджал.
Чтоб невдогад монашкам, чтоб дрыхли спокойно - старика Онисима
оставили наверху со стукушкой, в доску стукал старик потихоньку. А сами
возились со сторожем - в логу.
Умаялись с ним, окаянным, беда! Одно напретил: "Был,- говорит,- ключ
на поясу, сами же сронили как сверху-то сюда волокли".
Бумагу ему предъявили.
- Ну, гляди. Вот... "И все денежные финансы монастыря во имя Пресвятыя
Стр.1