Евгений Замятин. Землемер
Рассказ
---------------------------------------------------------------Источник:
Е. И. Замятин; Избранные произведения в двух томах; Том 1.
Изд-во: "Художественная литература", Москва, 1990.
OCR: Александр Белоусенко; правка: Давид Титиевский, май 2005.
Библиотека Александра Белоусенко
---------------------------------------------------------------1
В
расчетах выходила неувязка, надо было проверить два-три угла.
Землемер пошел в поле - последний раз.
На парах - полын осыпался сухой, желтой пылью. Веял ветер, пел ветер
весь день - и душно было еще пуще от ветра. Еле тащил себя землемер на
чудных своих мушиных ножках, ботинки дамские - французские каблуки
спотыкались о колочь Угрюмо с вешками шли каликинские мужики, и только
Митрий, маляр, не замолкал ни на минуту все о том же, насчет управляющего
Лизаветы Петровны
- Вот она книжка, да-с,- размахивал Митрий записной книжкой.- И здесь
доклад: я это в городе все произошел, да-с. И совершенно очевидно, что
господин управляющий продал нам землю вульгарно и неправдоподобно. Не такое
нынче время, чтобы продавать, да-с...
У Митрия правый глаз от паралича прищурен, одна бровь выше, другая
ниже - все будто подмигивал, и никак не мог землемер привыкнуть.
На губах у землемера - полынная горечь. Оглядывал - последний раз -
желтые одонья хлеба, лиловые чаберные луга, ослепшую от зноя Мечь внизу - и
все складывал в заветную шкатулочку: увезти с собою в Москву. И вслух,
неожиданно для себя, спросил - должно быть, себя же:
- А Лизавета Петровна - как же?
Маляр Митрий поглядел хитро прищуренным глазом.
- Лизавета Петровна - что ж: никаких закононарушительных пороков за
нею не знаем. Прогуливает себя с белой собачкой, только и делов... да-с...
Кипенно-белого Лизаветы Петровны фокса землемер тоже запер в
шкатулочку и заковылял дальше. Гумном подходили уже к сыроварне. Тут
землемер по воскресеньям читал мужикам про молочное хозяйство и с Лизаветой
Петровной вместе, как будто так еще недавно, учил их есть сыр.
У сыроварни стали прощаться. Пожимал землемер шершавые, из сосновой
коры руки, схватывало горло - не с ними прощался,- слова спотыкались.
- Ну, с п-п-покупкой вас. Л-ли-лихом меня не помянете, худого ничего
не сделал?
Невнятно загалдели, все одинаковые - из сосновой коры, только бороды
разные: калачом, сосулькой, пасьмом льняным, козьим хвостиком.
Вытолкали вперед калача: круглая, рыже-румяная, как поджаренный
московский калач, борода
- ..Ишь вот ребята говорят, насчет мыла ты нас дюже обидел. Неладно
это - над людьми изгаляться
- Какого мыла?
- ...Мы этого самого мыла тогда фунтов пять приели. Желтенное,
вонюченное, и глядеть-то гаведно, а
ты - народ кормить, а сам с барыней
потешаешься
- Господи, сыр же это, говорил же я! - засмеялся землемер: нельзя было
не засмеяться.
И стало от смеха нестерпимо: было согнуто в одну сторону - смех
перегнул насильно в другую - и хрустнуло. Почуял землемер: будет смеяться
все пуще, махнул рукой - и побежал в дом. Большая, прекрасная, с длинными
черными волосами землемерова голова нелепо болталась - чужая мушиным ножкам
голова - с трудом нес чужую голову. Мужики сзади гоготали - знал землемер:
все над теми же его бабьими полусапожками на высоких каблуках - и сам
смеялся все пуще.
Лизавета Петровна была еще у себя, наверху. Землемер один, в угловой
бильярдной, укладывал чемодан. Значит, опять - Москва, протабаченная пустая
комната, и, быть может,- уж никогда больше в жизни...
Показалось: потукивание легких шагов в гостиной. Выбежал: никого,
пусто. И только где-то легонько в венцах дубовых стен или в красного дерева
Стр.1