А. И. Тургенев
<Речь о русской литературе>
Литературная критика 1800--1820-х годов. / Составитель, примеч. и подготовка текста Л. Г.
Фризмана. --М.: "Художественная литература", 1980.
OCR Бычков М. Н.
О русской литературе! Можем ли мы употреблять это слово? Не одно ли это пустое название,
тогда когда вещи в самом деле не существуют. Есть литература французская, немецкая, аглинская, но
есть ли русская? Читай аглинских поэтов -- ты увидишь дух агличан; то же и с французскими и
немецкими, по произведениям их можно судить о характере их наций, но что можешь ты узнать о
русском народе: читая Ломоносова, Сумарокова, Державина, Хераскова, Карамзина, в одном только
Державине найдешь очень малые оттенки русского, в прекрасной повести Карамзина "Илья Муромец"
также увидишь русское название, русские стоны и больше ничего. Театральные наши писатели, вместо
того чтобы вникать в характер российского народа, в дух российской древности и потом в частные
характеры наших древних героев, вместо того чтобы показывать нам по крайней мере на театре чтонибудь
великое, важное и притом истинно русское, нашли, что гораздо легче, изобразив на декорациях
вид Москвы и Кремля, заставить действовать каких-то нежных красноречивых французов, назвав их
Труворами и даже Миниными и Пожарскими и пр. Если бы во время представления "Димитрия
Самозванца"1 восстал бы из гроба сам Димитрий, думаю, он долго бы забавлялся сим зрелищем, не
отгадывая, что оно значит, если бы не услышал наконец своего имени и набатного колокола. Вам самим
отдаю на суд, любезные друзья! Могли бы только быть у нас, если бы мы воспользовались во всем
пространстве нашею древностию, древними характерами российских князей, нашими древними
происшествиями? Мы подражаем французским; но французы так оригинальны в своих трагедиях, что и
самых греков и римлян превратили во французов, а мы напротив утратили всю оригинальность, всю силу
(ênergie) русского духа. При сем случае осмелюсь сделать одно замечание. Если уж непременно должно
было нам подражать, то кажется гораздо сроднее бы с духом нашего народа подражать в театре
аглинском, а не французском2.
Теперь только в одних сказках и песнях находим мы остатки русской литературы, в сих-то
драгоценных остатках, а особливо в песнях находим мы и чувствуем еще характер нашего народа. Они
так сильны, так выразительны в веселом ли то или в печальном роде, что над всяким непременно должны
произвести свое действие. В большей части из них, особливо в печальных, встречается такая пленяющая
унылость, такие красоты чувства, которых тщетно стали бы искать мы в новейших подражательных
произведениях нашей литературы. Но трудно уже переменить то, чего, кажется, никто и не подозревает.
По крайней мере теперь нет никакой надежды, чтобы когда-нибудь процвела у нас истинно русская
литература. Для сего нужно, чтобы мы и в обычаях, и в образе жизни, и в характере обратились к
русской оригинальности, от которой мы удаляемся ежедневно. Посмотрим теперь на состояние нашей
литературы. Какова она есть, позвольте мне, любезные друзья, сообщить вам о сем некоторые мысли.
Может быть, вы их найдете странными, но я полагаюсь на ваше дружеское снисхождение и требую
искренних ваших советов и наставлений. Последняя половина протекшего столетия была для нас то же,
что для французов век Людвика XIV. У нас явились свои Расины, свои Вольтеры и Малербы, имена всех
славнейших в России поэтов будут сиять в летописях Екатерины Великой. Ободренные свободою
мыслей и книгопечатания, ободренные монаршею волею, стремившейся разливать в пространной
империи свой свет наук и просвещения, потекли они в путь свой, открытый для них прежде бессмертным
Ломоносовым, очистили, привели в некоторое совершенство язык свой, прославили мудрую монархиню
и себя вместе с нею. Теперь наступает новое столетие, обильнее ли оно будет писателями, нежели
прошедшее? Может быть, но, судя по ходу нашей литературы, нельзя ли подумать, что у нас будет
больше превосходных писателей в мелочах и что виноват в этом Карамзин. Позвольте напомнить вам,
любезные друзья, что я предлагаю здесь о<д>ни сомнения и догадки, предлагаю для того, чтобы узнать
ваше мнение. Карамзин сделал эпоху в нашей литературе и вопреки русскому характеру и климату и пр.
Он слишком склонил нас к мягкости и разнеженности. Ему бы надлежало явиться веком позже,
Стр.1