Иван Сергеевич Шмелев (1873-1950).
Издание: Иван Шмелев, "Солнце мертвых", изд-во "Согласие", Москва, 2000.
OCR и вычитка: Александр Белоусенко (belousenko@yahoo.com), 1 апреля 2002.
Письма И.С.Шмелева А.В.Луначарскому
Предлагаем вниманию читателей письма И.Шмелева из Крыма, адресованные наркому
просвещения РСФСР А.В.Луначарскому. Письма, пронизанные мольбой о помощи и отчаянием отражают
необыкновенно горький период в жизни писателя. Тяготы материального существования усугубились
личной трагедией, связанной с гибелью единственного сына, расстрелялного без суда красными. Тяжело
пережив эти события,Шмелев в 1922 году по приглашению И.А. Бунина уехал в Берлин, потом в Париж,
где и умер в 1950 году.
Письма публикуются по изданию: "У меня взяли сердце..." ("Лепта", N2, 1993, подготовка текста
Ирины Тумашевой).
ПИСЬМО И.С.ШМЕЛЕВА N1
21-XII-20г.
Алушта, д.Тихомировой.
Многоуважаемый Анатолий Васильевич,
Пишу Вам, как писателю-товарищу и как лицу, стоящему во главе Наркома[та] по просвещению.
Некому мне писать больше, я в отчаянии. Вы уж не посетуйте на меня. Можете помочь -- помогите, или я
погибну. Все же я российский писатель, сделал же я хоть что-нибудь доброго в жизни! Зла не делал.
Умоляю, помогите. Дайте мне возможность работать как смогу. Выслушайте. Скоро 3 года, как я живу в
Алуште. Приехал в июне [19]18 г. после тяжелой болезни. Сюда же приехал с фронта и мой сын,
отравленный газами на Стоходе -- чтобы увидеть нас, меня и мать. Он один у нас. Вернуться в Москву
осенью б[ыло] невозможно, на Украине начались действия. В декабре [19]18 г. мобилизация захватила
сына, и он подневольно попал в армию крымск[ого] прав[ительст]ва как бывш[ий] подпоруч[ик]
артиллерии. В марте [19]19 г. сын внезапно эвакуировался с частью и 7 мес[яцев] мы не имели от него
вести, считали погибшим. И вдруг, в начале ноября [19]19 г., мальчик мой вернулся, больной. Оказыв
[ается], был направлен в Закаспий, там болел желтухой и воспалением и получил по болезни отпуск. До
конца марта [19]20 г. жил с нами, получая отсрочки по болезни. В конце марта фронтовая комисс[ия]
признала его негодным к службе, но несмотря на хлопоты, сын не мог добиться отставки, т.к. в
переходное время (Деник[ин] -- Вранг[ель]), еще не выработаны были правила ухода в отставку.
Негодные к службе д[олжны] были причислиться куда-ниб[удь] и ждать. И сын, не желая расстаться с
семьей, причислился к местной комендатуре, где ему, как явно больному было поручено присутствовать
от военного ведомства в городск[ом] квартирном отделе. Вот и вся его служба в Алуште. При строгом
переосвидетельствовании, когда брали и туберкулезных, в октябре [19]20 года, ему дали 3 [-ю] категорию,
2 п [ункт] -- служба в тылу, в условиях мирного времени. Через 2 недели началась эвакуация. Мы имели
бы возможность уехать, прямо скажу, но у меня не было сил покинуть родное. Тоже и мой мальчик. Он
прямо заявил, -- что бы ни было, он из России не уедет И он остался с открытой душой, веря, что его
поймут, что он, сколько сможет, будет работать для новой России, советской, большой, всенародной
России-республики...* Искренно и готовно остался, веря в новое. Тоже и я -- с волей работать, как
писатель, как смогу Мы остались. Все эти годы мы жили в большой нужде (у меня здесь глинобитный
домик в 2 комн[аты] и 400 саж[ень]). Жили на скудный заработок от чтений в Алуште моих рассказов (за
эти 2 1/2 г. я не переезжал черты города), от издания дешев[ой] библиотеки, с гонорара за "Неупиваемую
чашу" в сборнике "Отчизна", за редкие очерки в неофиц[иальных] газетах, едва живших. За эти 2 1/2 г. я
не пошел ни на какую службу, ни к какому правит[ельст]ву, желая быть свободным. И был свободным.
Мы жили в нужде великой.
* Многоточие документа
И вот мы остались, открыто и искренно признавая Сов[етскую] власть, желая посильно работать в
родной земле. Сын явился на регистрацию У нас был обыск, дважды сына арестовывали и выпускали
Наконец, как и тех б[ывших] военных, его д[олжны| были отправить в Карасу-базар, в особ[ый] отдел 3[ей]
дивизии 4-й или 6-й армии. Я просил, чтобы его не увозили: он больной, недоброволец, его больше
года знают все в Алуште. На его совести нет ни капли крови, ни единой слезы. За него поручились
секретарь местной группы коммунистов, знавший его более года, ряд ответств[енных] работников О нем
самые лучшие отзывы всех решительно! За 2 года он как был подпоручиком с германской войны, так и
Стр.1