А. А. Соколов
ИЗ МОИХ ВОСПОМИНАНИЙ
(Фрагмент)
Источник: Шкляревский А. Что побудило к убийству? (Рассказы следователя) / Подгот.
текста, сост. вступ. ст., коммент. А. И. Рейтблата. -- М.: Худож. лит., 1993. -- 303 с. ("Забытая
книга")
Scan, OCR, SpellCheck, Formatting: Алексей Никитин, 2009
Слово "богема" ввел в употребление французский писатель Генрих Мюрже. Богема, собственно, -цыганщина.
Богемою Мюрже окрестил студентов Латинского квартала, но затем богемой стали называть
всякую интеллигентную бедноту, которая артистически -- весело и беззаботно -- переносит лишения и
даже с некоторым презрением относится к земным благам.
"Есть нечего, да жить весело" -- пословица, которой характеризуется жизнь богемы. Но наша
богема, имея много общего с богемой Латинского квартала, имела свои особенности. К числу
особенностей принадлежало и то, что она делилась на два разряда.
В шестидесятых годах в первом разряде богемы числились: Мей, Кроль, Решетников, Сергей
Максимов, Михневич, Помяловский, Курочкины, Василий и Николай, Омулевский, Жулев, Лейкин,
Иванов-Классик и многие другие.
Ко второму разряду принадлежали: Шкляревский, Кущевский, Ломачевский, Крутиков,
Волокитин и другие.
Первые выбирали для своих сходбищ рестораны почище и подороже, вторые ютились в
подвальных ресторанчиках, которые так и звались "ямками".
Замечательно, что первый разряд богемы пил сильнее, так сказать -- беспробуднее. Многие из них
принесли свою жизнь в жертву своей невоздержанности: почти все они умерли, не достигнув 50 лет, а
некоторые погибли на заре жизни. Так, Решетников умер 30, а Помяловский -- 27 лет.
Если из перечисленных нами лиц С. В. Максимов, В. О. Михневич, Н. А. Лейкин и другие
достигли более солидного возраста, то на это, безусловно, повлиял выход их из богемы. А на этот выход
оказали влияние хорошие женщины, давшие им семью и сердечное отношение.
В богеме второго разряда гигантами питья являлись Шкляревский и Кущевский.
Шкляревский -- русский Габорио, совершенно не оцененный нашею партийною критикою <...>
Прошла критика <...> мимо Шкляревского, не отметив ни одного его романа, а между тем все его романы,
взятые из уголовных дел, были удивительно талантливо разработаны.
Пользоваться Шкляревскому уголовными делами было очень легко, так как он около четырех лет
занимался у А. Ф. Кони.Шкляревский знал отлично жизнь. Он вместе с А. С. Сувориным учительствовал
в Воронежской губернии, затем служил и много путешествовал. Что заставляло его пить -- необъяснимо.
Его всегда в дни запоя спасал великий гуманист-врач, профессор Манассеин, который клал его в клинику
и вытрезвлял.
Некрасов тоже много раз старался останавливать Шкляревского, видя в нем большое дарование.
-- Разве ты так бы писал, если бы жил трезвее? -- говорил он ему.
Раз Шкляревский слушал-слушал увещания Некрасова да вдруг и выпалил:
-- Не тебе обо мне судить, потому ты сам писать не умеешь. Ты вон свое стихотворение "Еду ли
ночью по улице темной" шедевром считаешь, а стихотворение -- дрянь и в основе ложное. "Она" идет
торговать собою, чтобы "добыть" на гроб сыну и на ужин отцу, и при этом надевает свое хорошее
подвенечное платье. Ну подумай! Зачем ей было идти торговать собою, когда за ту же цену можно было
продать хорошее платье и сделать гроб и накормить отца?
Некрасов потом говорил:
-- Осенил он меня своею критикою.
Большим приятелем Шкляревского и многих других писателей был трактирщик С. А. Барашков.
Скольких он, будучи сам человеком небогатым, выручил из беды. Особенно дружен был с ним
Шкляревский. Как нужда, он к другу: "Выручай!" Друг выручал, и Шкляревский мог садиться за работу.
Писал он урывками, писал в поле, писал на ходу, писал в больнице. Если мы примем во внимание
такой изумительный способ писания, то придем к еще большему удивлению перед дарованием
Шкляревского.
Стр.1