Разумеется, я не утверждаю, что нейтральность (я чуть было
не сказал: нерешительность) есть знак великого ума; но я думаю, что многие великие умы испытывали
отвращение к... выводам и что правильно поставить проблему не значит считать ее заранее разрешенной. <...> Я не притязаю на изобретение этой "проблемы";
она существовала до моей книги, и, торжествует или гибнет Мишель, "проблема" продолжает
существовать, и автор не приписывает себе ни торжества, ни поражения. <...> Да, ты конечно и сам об этом догадался: Мишель говорил с нами, дорогой брат. <...> Мишель преданный человек, он
еще пока преданный; скоро он будет предан одному себе. <...> В нем произошла какая-то перемена, которую мы не могли еще себе уяснить. <...> Я дошел до такого предела
моей жизни, который я не могу переступить. <...> Таким образом, я достиг двадцати
пяти лет, почти ничего не видав, кроме развалин, и почти ничего не зная о жизни. <...> Я до того невнимательно
относился к этим вопросам, что уяснил себе более или менее точно размеры своего состояния даже не
после смерти моего отца, единственным наследником которого я был, а лишь при подписании брачного
договора; и одновременно с этим я узнал, что Марселина не принесла мне почти ничего в приданое. <...> Слишком спокойный образ жизни, который я вел,
ослаблял меня и в то же время предохранял. <...> Марселина, напротив, казалась здоровой,-- а что она была
здоровее меня, мы в этом вскоре должны были убедиться. <...> Почувствовала ли Марселина, что в
этот момент я в первый раз посмотрел на нее иначе? <...> На следующий день небо было великолепно, море почти спокойно. <...> Надо было сначала добраться до Сусса, а там пересесть в почтовую карету; я хотел, чтобы ничто
здешнее не удостоилось моего внимания. <...> Все меня больше удивляло и ошеломляло, чем
развлекало, и больше всего мне нравилась радость Марселины. <...> Сфакский дилижанс отходит из Сусса в восемь часов и проезжает Эль-Джем в час ночи. <...> Амфитеатр, который я бегло осмотрел, разочаровал <...>
Андрэ_Жид._Имморалист.pdf
Андре Жид
Имморалист
Повесть
Перевод А. Радловой
Андре Жид. Избранные произведения
М., "Панорама", 1993
OCR Бычков М. Н.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Выдаю эту книгу за то, что она есть. Это плод, полный горького пепла; она подобна колоквинтам
пустыни, которые растут на сожженной почве и лишь сильнее разжигают жажду, но на золотых песках
не лишены красоты.
Если бы я вздумал выдать своего героя за образец, надо было бы признать, что это мне плохо
удалось; те немногие, которые заинтересовались историей Мишеля, возненавидели его всей силой своей
доброты. Я недаром украсил Марселину столькими добродетелями; Мишелю не могли простить, что он
не предпочел ее себе.
Если бы я вздумал выдать эту книгу за обвинительный акт против Мишеля, это мне удалось бы
не лучше, так как никто не почувствовал ко мне благодарности за негодование, которое вызывал к себе
мой герой; кажется, что это негодование испытывали вопреки моему намерению; с Мишеля оно
переливалось на меня; еще немного -- и меня смешали бы с ним.
Но я не хотел делать эту книгу ни обвинительным актом, ни похвальным словом -- и воздержался
от суда. Теперь публика уже больше не прощает автору, если он, описав какой-нибудь поступок, не
высказывается ни за, ни против него; даже больше -- хотели бы, чтобы в течение самой драмы он стал на
чью-либо сторону, определенно высказался бы за Альцеста или Филинта, за Гамлета или Офелию,
Фауста или Маргариту, Адама или Иегову. Разумеется, я не утверждаю, что нейтральность (я чуть было
не сказал: нерешительность) есть знак великого ума; но я думаю, что многие великие умы испытывали
отвращение к... выводам и что правильно поставить проблему не значит считать ее заранее разрешенной.
Я против желания употребляю слово "проблема". По правде сказать, в искусстве нет проблем,
достаточным разрешением которых не было бы само произведение искусства.
Если под словом "проблема" подразумевать "драму", я скажу, что драма, которая описывается в
этой книге, несмотря на то, что она разыгрывается в душе моего героя, достаточно обща, чтобы не
оставаться замкнутой в единичной истории Мишеля. Я не притязаю на изобретение этой "проблемы";
она существовала до моей книги, и, торжествует или гибнет Мишель, "проблема" продолжает
существовать, и автор не приписывает себе ни торжества, ни поражения.
Если некоторые тонкие умы усмотрели в этой драме только описание странного случая, а в герое
только больного человека; если они не признали, что несколько очень насущных и общеинтересных
мыслей могут заключаться в ней,-- в этом не виноваты ни мысли, ни драмы, но лишь сам автор, то есть
его неловкость -- несмотря на то, что он вложил в эту книгу всю свою страсть, все слезы и все старания.
Но реальная значительность произведения и интерес к нему публики нынешнего дня -- вещи совершенно
различные. И я думаю, что без особенного самомнения можно предпочесть опасность в первый день не
заинтересовать вещами, воистину интересными,-- тому, чтобы привести в кратковременный восторг
публику, лакомую до безвкусицы.
В общем, я не пытался ничего доказать, а лишь хорошо живописать и правильно освещать свою
живопись.
I
Стр.1