Сигизмунд КРЖИЖАНОВСКИЙ
БОГ УМЕР
I
Случилось то, что когда-то, чуть ли не в XIX столетии, {{было
предсказано одним осмеянным философом}}: _умер Бог_. <...> Ничто холодило
воскрылья, оперённые груди, ползало на беззвучно ступающих чёрных лапах по
эллиптическим и круговидным орбитам миров, -- но никто не смел взглянуть. <...> Ни одна орбита не разорвала своего эллипса. <...> II
Томас Грэхем, шлёпая туфлями, подошёл к книжному шкафу. <...> Мистер Грэхем повёл глазами по переплётам и не нашёл. <...> Доктор Грэхем досадливо потёр
ногтем большого пальца переносицу: где бы ему быть. <...> Но Бог не знал, куда девалась книга мистера Грэхема: даже этого. <...> III
Мистер Брудж, сидя перед фотометром в круглом малом павильоне Љ 3-а
Гринвичской Обсерватории, спешил закончить скучное поверочное вычисление
суммы звёздного света в созвездии Скорпиона. <...> Подведя изумрудно-белую β
к пересечению нитей внутри рефрактора, он левой рукой повернул закрепляющий
винт, а правая быстро нажала стальную пуговку: и тотчас же зашуршал часовой
механизм. <...> Часовой механизм", -- подумал он: но
вертикально натянутая стальная нить мерно вращала колёсико, с прежним
ритмическим шуршанием. <...> Не веря стеклу, Брудж откинулся на спинку кресла и
простым глазом посмотрел в чёрный сегмент ночного неба, наклонившегося над
круглым раздвижным сводом павильона. "α на месте, γ на месте,
Δ тоже, β -- нет", -- сказал вслух Брудж, и голос его как-то
странно и мёртво прозвучал в пустом павильоне. <...> Долго стоял в
темноте, пробуя покончить с какой-то мыслью. <...> Виктор Ренье, прославленный поэт, работал у зелёного колпачка лампы над
поэмой -- "Тропинки и орбиты": из-под пера выпрыгивали буквы. <...> Правда, историки писали о кровавых религиозных войнах
середины XX и начала XXI столетия, но всё это давно отошло и утишилось, -- и
самая возможность существования и развития вер в богов была объявлена
результатом действия болезнетворных <...>
Бог_умер.pdf
Сигизмунд КРЖИЖАНОВСКИЙ
БОГ УМЕР
I
Случилось то, что когда-то, чуть ли не в XIX столетии, {{было
предсказано одним осмеянным философом}}: _умер Бог_.
В ангельских сонмах уже давно затлело и разгоралось предчувствие
недоброго. И в сомкнутом круге серафимов давно шептали, роняя шептание в
шелесты крыл, о неизбежном. Но никто не смел взглянуть, пустота зародилась и
ширилась, черной ползучей каверной, там, где был Он, развернувший
пространства, бросивший в бездны горсти звёзд и планет. Ничто холодило
воскрылья, оперённые груди, ползало на беззвучно ступающих чёрных лапах по
эллиптическим и круговидным орбитам миров, -- но никто не смел взглянуть.
Был херувим, именем Азазиил.
-- Хочу видеть, -- промолвил он.
-- Погибнешь, -- зашептали вокруг.
-- Как может погубить погибший? -- отвечал Азазиил, и, распахнув крылья,
глянул.
И раздался вопль Азазиилов: умер Бог! умер Бог!
Ангелы повернули лики к средине средин и узрели там зияющее чёрною ямою
Ничто.
-- Умер... Умер Ветхий Днями, -- пронеслось от сонмов к сонмам, от
звезды к звезде, из земель в земли. А херувим Азазиил развёрстыми зеницами
вбирал даль: ничего не менялось. Бог умер -- и ничего не менялось. Миги
кружили вкруг мигов. Всё было, как было. Ни единый луч не дрогнул у звёзд.
Ни одна орбита не разорвала своего эллипса.
И слёзы задрожали в прекрасных очах Азазиила.
II
Томас Грэхем, шлёпая туфлями, подошёл к книжному шкафу. Потянув за его
стеклянную дверцу, он ясно видел, как по скользкой поверхности дверцы
поползло и скрылось хорошо знакомое старое бритое морщинистое лицо с чуть
прищуренными глазами; за отползшим вбок отражением блестели цветными
корешками -- книги. Мистер Грэхем повёл глазами по переплётам и не нашёл.
Помнил ясно: зелёный, невысокий корешок, с золотой строкой, опрокинутой на
свою начальную букву: θ.
В рассеянности, потрогал пальцами шероховатые переплёты у двух-трёх
книг: нужный корешок не зазеленел ниоткуда. Доктор Грэхем досадливо потёр
ногтем большого пальца переносицу: где бы ему быть.
Доктор Грэхем, престарелый и заслуженный профессор Лондонской Высшей
Школы по кафедре "Истории религиозных предрассудков", был большим чудаком и
любил, особенно в минуты недоумения и досады, старинную вышедшую из людских
обиходов фразеологию, поэтому-то он, проведя ещё раз пальцами по корешкам,
пробурчал:
-- "Бог знает", куда она девалась.
Но Бог не знал, куда девалась книга мистера Грэхема: даже этого. Он был
мёртв.
III
Мистер Брудж, сидя перед фотометром в круглом малом павильоне Љ 3-а
Стр.1