ГОСУДАРСТВО как единственный способ самоорганизации народа и
ПРАВОСЛАВИЕ, пусть хотя бы как система незыблемых нравственных
основ, — BOT те базовые ценности, без которых не восстановиться России, если ей еще суждено восстановиться. <...> 1955
Сага о снеге
Слушайте сагу, Сагу о снеге, Сагу о неудачном побеге. <...> Слушайте сагу, Сагу о снеге, Сагу о неудачном побеге. <...> Слушайте сагу о снеге, Сагу о неудачном побеге. <...> Слушайте сагу о снеге, Сагу о неудачном побеге. <...> Зверя пугают в уютной берлоге
Два человека — бегущие боги. <...> И когда после, опасливо шерясь, Тихо ДРУГ другу об этом рассказывали, Слышались гулко в рассказе крылатом, Долго не гасли в рассказе крылатом
Там, вдалеке, на пустынной дороге, Два человека — бегущие боги. <...> 11
ДАР БЕСКОМПРОМИССНОСТИ
Валентин Петрович Соколов родился в 1927 году в небольшом и
тихом Лихославле Калининской (ныне Тверской) области. <...> Поэт Валентин Зэка не был представителем оппозиции советской власти. <...> Валентин Соколов умер в курилке психлечебницы города Новошахтинска 7 ноября 1982 года — «красный день календаря» х от
инфаркта. <...> Алексей П ОЗИН
ГЕННАДИЙ СТАРОСТЕНКО
ПРОЗЕПИТ
Геннадий Владимирович Старостенко родился в 1958 году в
Подмосковье. <...> Бывший околоточный надзиратель, перебравшийся с отставкой из города в края родные, — Клементий Ксенофонтов возвращался со дня ангела от любезной своей сестриЦы Татьяны Демидовны. <...> Гулянье было долгое и хлебосольное — И полагалось ему заночевать в доме шурина, да все
чаще спесив становился Клементий в сильном охмелении. <...> Клементий шурину твердил, что Россию надо через крепкого мужика
становить, через хваткого и зажиточного, а тот ему все поперек — не выйдет, и баста, у нее, дескать, другое нутро, не таковское. <...> Проломив
ударом дюжего кулака боковину у дубового стола, Клементий кинулся вон
из избы, на ходу накидывая шинель и портупею с клинком. <...> Своротил с
дверного косяка планку (саженный был мужик Клементий Ксенофонтов). <...> И не было
14 ГЕННАДИЙ СТАРОСТЕНКО
ему равных <...>
Москва_№3_2007.pdf
«Москве» пятьдесят лет!
ЛЕОНИД БОРОДИН
ПРЕОДОЛЕВАЯ СМУТУ
Каких только мрачных предсказаний не
выслушали и не вычитали мы за последние
полтора десятка лет в адрес русской литературы
вообще и «толстых» литературных журналов
в частности!
Скорее всего на уровне подсознания то был
побочный продукт общего социального пессимизма:
ставился крест на исторической России,
обреченной на утрату способности далее
и навсегда играть не решающую, но даже
сколько-нибудь заметную роль в расстановке
мировых сил на исторической сцене.
Что и говорить, основания для подобного
пессимизма были, ибо яма, в которую
рухнула Восточная держава, казалась воистину
бездонной, ощущение падения-провала
заставляло трепетать сердца...
Только трепет был разного окраса.
Многие из радостно трепетавших ныне озлобились до неприличия и
всеми доступными им способами пытаются выскочить-вырваться из рамок
маргинальности, где оказались по причине, мягко скажем, неумного
упрямства.
Иные и поныне злобствуют и смердят по всякому удобному поводу
благо поводов к тому, к сожалению, еще предостаточно. Воистину судорожно
наше возрождение: не сформулированы и не озвучены цели настолько,
чтобы без колебаний руководствоваться ими; не определены
средства, что испокон веков теснейше увязаны с целями и намерениями;
новое качество, в котором возрождается (и наша надежда в том все более
близка к уверенности) Русское государство, требует от граждан четкого
и определенного выбора поведенческого императива, что нелегко, поскольку
не счесть режущих глаз изъянов да и просто откровенных безобразий
в сложной, неоднозначной повседневности.
Наконец, самое ближайшее будущее наше, как и ранее случалось,
поставленное в прямую зависимость от непредсказуемого расклада политических
сил, не дает повода для оптимизма настолько, чтобы не спотыкаться
в сомнениях и не напрягаться в безуспешных попытках просчитать
личные и общественные перспективы в уже, казалось бы, умопостигаемой
реальности.
щей, надеемся, смуты, крохотный форпост русской государственности
журнал «МОСКВА» отмечает пятидесятилетие своего существования.
Сама по себе круглая дата достаточный повод для того, чтобы состоВот
в такой обстановке, что напоминает туманный хвост издыхаюялось
скромное, то есть по средствам, чествование юбиляра хотя бы
потому, что выжили, что в эпоху сомнительных компромиссов «в порочащих
связях замечены не были», если бедствовали, то без воплей о том,
если вдруг находился некто, протягивающий руку скромной помощи, то
Стр.1
4
ЛЕОНИД БОРОДИН
этот некто был и остается в несуществующем списке тех, кого когда-нибудь
назовут (а может быть, и не назовут) героями Русского Возрождения.
И, наконец, главное.
В эпоху бешенства смуты, в эпоху авантюризма, бесстыдства и бесчестия,
в эпоху торжества антигосударственных эмоций, настроений и безответственного
горлопанства коллектив редакции журнала «МОСКВА» во
главе с тогдашним ее главным редактором Владимиром Николаевичем
КРУПИНЫМ, вступая в прямой конфликт с конъюнктурой времени,
сформулировал позицию журнала, каковая если и сегодня конфликтует,
то исключительно с маргинальными политическими кланами или с откровенной
«пятой колонной», то есть со всеми теми, кому возрождение
государства в полноте всех ему присущих функций отвратно по причинам,
о которых здесь и говорить неуместно.
Суть избранной позиции была проста: памятуя о русском историческом
опыте, бессмысленно, порочно, если не преступно во время смуты
«делать ставку» на самозванцев-честолюбцев, на тех или иных «полевых
командиров смуты», на шустро сколоченные партии с невнятными программами
и уж тем более на лозунги, коими столь щедра была эпоха
начала девяностых годов.
ГОСУДАРСТВО как единственный способ самоорганизации народа и
ПРАВОСЛАВИЕ, пусть хотя бы как система незыблемых нравственных
основ, вот те базовые ценности, без которых не восстановиться России,
если ей еще суждено восстановиться.
Нет, не поспешили воцерковленные люди подписываться на журнал
после этого нашего «самоопределения», и значительная часть уже не марксистов,
но еще атеистов от подписки воздержалась. А когда мы заявили,
что не побежим вдогонку прогрессу и не намерены публиковать на страницах
журнала всякого рода похабень, что не собираемся ревизовать и модернизировать
русский литературный язык в угоду тем, кто задарма полученную
свободу слова понял как свободу сквернословия, тогда вот на
какое-то время усохла авторская тропинка к нашей редакции.
Зато нынче, когда рукописями «полным-полна коробочка»;
когда через раз приходится извиняться перед авторами за то, что втрое
сокращенный состав редакции не успевает прочитывать полученные материалы
в установленные сроки;
когда языком наших публицистов девяностых годов заговорили те,
кто, упражняясь в свободомыслии, в те же годы «пороли чушь несусветную»
и соревновались друг с другом по затаптыванию русских исторических
и культурных традиций;
когда второй наш журнал «Благодатный Огонь» признан лучшим
среди прочих православных журналов;
когда издаваемые нами тексты забытых русских мыслителей сделали
нашу «Книжную лавку» известной всем, кто неравнодушен к судьбам
России;
когда через нашу редакцию вышли в литературный мир и прочно утвердились
в нем десятки молодых и не очень писателей нынче мы
уверены в том, что наше «малое дело» органично вписывается в очевидную
тенденцию, еще оспариваемую, порою весьма злобно поносимую и
в то же время справедливо критикуемую за непоследовательность и противоречивость,
но повторимся в очевидную тенденцию возрождения
России наше дело вписывается органично.
Всех сотрудников нашего немногочисленного коллектива поздравляю
с юбилеем журнала и благодарю за терпение, благожелательность и активную
заинтересованность в продолжении дела скромного, но по-прежнему
востребуемого.
Стр.2
К А М Е Р Т О Н
ВАЛЕНТИН СОКОЛОВ
(19271982)
ЧЕРЕЗ МРАК И СМЕРТЬ
* * *
ЧЕРЕЗ ТЮРЬМЫ,
В жизни лагерной, в жизни застойной,
Под суровым арктическим небом
Никогда не бывал я спокойным,
Никогда не взволнованным не был.
И в слова, в золотые монеты
Самой тонкой узорной чеканки,
Переплавилось сердце поэта
И разбилось в словесные склянки.
Я скопил эти золота тонны,
Чтоб была по мне память богата,
И к округлому телу колонны
Я прибил эту ветошь бушлата.
Чтобы видел родной городишко
В день весенний, в базарную людность,
Где, кому окрыленную юность
Подарил сероглазый мальчишка;
Чтобы та кареокая Рита,
Как и прежде, безумно влюбленной,
На безмолвных, на каменных плитах
По ночам обнимала колонну.
1952
Стр.3