ЯМБО РОССИЙСКИЙ РЕНЕССАНС Услужливый портной принес вам новое платье. <...> Внешность его тако ва, что умиленно бьется сердце и губы благоговейно шеп чут: —Есть еще красота в этом мире! <...> Вы надеваете это платье и выходите на улицу. <...> Все прохожие, пролетающие мимо вас, напрасно дела ют равнодушное скучающее лицо — они не обманут вас! <...> Вы тонко понимаете, что это только равнодушная личи на. <...> Мертвое, а внутри он думает: «Ну, и что же это за замечательный костюм на этом че ловеке! <...> Идете вы, а в мозгу все время вертятся прекрасные слова поэта: «Красота — это страшная сила! <...> » Идете вы — всякая лужа, всякая горсточка пыли по вергает вас в ужас и трепет: 501 А вдруг запачкаю платье?! <...> Устали вы, захотелось отдохнуть, а сесть страшно: му чительные вопросы терзают вас: а вдруг стул грязный? <...> А ощущение у вас такое, будто вас облегает не мягкая удобная материя, но твердые жестяные трубы на руках и ногах — не согнешь их и не сядешь! <...> Первый ваш поступок — вы осторожно, ста раясь не повредить, стаскиваете новое непривычное пла тье; второй поступок — надеваете со вздохом облегчения старые, потертые с волдырями на коленях брюки и тако го же сорта пиджак, на одном из локтей которого сияет небольшая, но очень уютная дыра; третий поступок— в этом дряхлом костюме вы бросаетесь с размаху на диван. <...> Как легко теперь твоему хозяину, теперь, когда ты облегаешь своими складками давно уже рабски и по корно принявшими все изгибы, впадины и выпуклости хозяйского тела! <...> Если бы ты знал, как стран но и непривычно мы все — русские писатели и журнали сты — почувствовали себя в мартовские дни, когда все российский портной принес нам новое пышное, до одурения элегантное платье; —Свободу печати! <...> Как встать, как сделать не 502 сколько шагов: красивая, элегантная штука, а с непри вычки неудобно. <...> То ли дело старая цензурная хламида, потертая, заса ленная, закапанная красными чернилами, истыканная красными карандашами, принявшая все <...>