Евгений Замятин. Советские дети
---------------------------------------------------------------------------Электронная
версия: В. Г. Есаулов, 12 декабря 2005 г.
---------------------------------------------------------------------------"Советские
дети? Да, конечно, знаю: это - besprizorniki..." Такой
ответ мне приходилось слышать здесь за границей не раз, когда заходила речь
о детях в Советской России. Многие знают это экзотическое слово, многие
видели и запомнили маленьких оборванцев, висящих на подножках московских
трамваев, в каких-то ящиках под вагонами ухитряющихся путешествовать из
Москвы в Крым и на Кавказ. Это бросается в глаза, это исключение знают, но
не знают правила, нормы. Позвольте вас поэтому познакомить с моим приятелем
Олегом.
В мой рабочий кабинет в Ленинграде входит мой приятель Олег, мужчина 8
лет, вместе с своим отцом. Дверь - низкая, отец входя нагибает голову, Олег
ростом не большее метра, но он тоже нагибается: он чувствует себя вполне
взрослым человеком. Он одет в матросскую курточку с голой шеей. Я
приглядываюсь и замечаю, что на шее у него уже нет золотого крестика,
который видел еще год назад. Следует диалог между мною и Олегом:
Я: А, Олег! Крестик снял? Значит, Бога уже нет?
ОЛЕГ (подумавши): Нет, Бог есть, но я в него больше не верю...
Автор этой оригинальной теологической формулы только год пробыл в
советской школе. Сегодня их школу водили на завод. Олег рассказывает мне о
станках и машинах с таким же увлечением, с каким в мое время говорили о
змеях и об игрушечных пистолетах. На вопрос:
- Итак, значит, ты будешь... - он, не задумываясь, отвечает:
- Конечно, инженером.
Рот у будущего инженера набит грецкими орехами - он их обожает. Орехов
на тарелке еще много, но Олег встает.
- Куда ты?
Ответ - деловым тоном:
- У нас - заседание, завтра начинаем сбор утиль сырья. На языке
советского кода "утильсырье" - это старые галоши для резиновых фабрик,
железный лом для металлических заводов. Газеты призывают граждан к сбору
этого материала; Олег - гражданин; ergo... Вздохнув и оглянувшись на орехи,
Олег уходит, снова нагибаясь в дверях, как взрослый...
Своего маленького приятеля Олега я вспомнил не случайно: в этом
ребенке есть некоторые типические черты советского школьника. Я, впрочем,
не уверен: смею ли я называть ребенком 8-летнего советского гражданина? В 8
лет он куда взрослее, чем был я в его годы, он куда взрослее, чем 8-летний
француз или англичанин. О детях более старшего возраста - нечего и
говорить. Пятилетние уже знают слово "пятилетка"; пятнадцатилетние будут
говорить с вами о пятилетке неуклюжим языком официальных советских газет.
Они не знают никаких сказок, никаких фей, никаких чудес: стихия детской
фантазии введена в строго рационализированные, бетонированные, утилитарные
каналы. Крылья - только аэропланные, превращения - только химические,
святые - только революционные. Большая часть прежних детских книг изъята из
библиотек и заменена новыми.
Из моей коллекции советских детских книжек я наудачу беру одну. Это -
один из номеров журнала "Маленькие ударники" за 1931 год, издаваемый
Государственным Педагогическим издательством для начальных школ, для моего
Олега. Вот содержание одной из книжек этого журнала - оно расскажет о жизни
советского школьника лучше и точнее, чем мое бедное перо беллетриста, не
прошедшее через строгую школу Олега.
Номер журнала открывается стихотворением "Ударное лето". Тема этого
поэтического произведения - приготовление грибных консервов, поливка и
полка огорода, работа в птичнике и
свинарнике, словом - летние работы
школьников в колхозах.
Затем - политическая передовица: о решениях шестого Съезда Советов, о
выполнении пятилетки в четыре года и о колхозах. И вторая политическая
статья - о московском процессе "меньшевиков", которым "буржуи посылали
деньги".
Дальше
-
статья об устройстве школьной выставки:
граждане-школьники должны дать отчет, сколько они продали облигаций займа,
сколько собрали "утильсырья", как они "боролись с кулаками и попами", как
Стр.1