Пантелеймон Романов
ЯБЛОНЕВЫЙ ЦВЕТ
Источник: Пантелеймон Романов. Избранные произведения.
Изд-во "Художественная литература", Москва, 1988.
OCR и вычитка: Александр Белоусенко (http://belolibrary.imwerden.de), 20 августа 2002.
I
В деревне Бутово, что стоит на высоком загибающемся берегу реки, мужики издавна сдают свои
избы под дачи. И те из них, кто строился в последнее время, приспосабливаются к вкусам и
потребностям дачников -- городских жителей, благодаря чему эти постройки уже похожи на настоящие
дачки, а не на крестьянские избы.
Только крайний от реки домик, принадлежащий ветхой старушке Поликарповне, во всех
отношениях отстал от моды. Он покосился, покривился, крыльцо его, подпиравшееся столбом из
кирпичей, одной стороной висело над полуобрывом, спускающимся к реке. Под этим крыльцом всегда
собирались от жары чужие собаки, которые, разрыв прохладную в тени землю, лежали врастяжку. Когда
кто-нибудь, проходя мимо, свистал им, собаки только испуганно поднимали головы с мутно-красными
от сна глазами, потом опять растягивались.
Это крыльцо уж давно грозило обрушиться и похоронить под своими развалинами случайных
постояльцев. Да и весь домик с отставшими от старых рам стеклами в его трех окошечках и
расшатавшиеся ступеньки крыльца говорили о полной немощи своей хозяйки.
Ветхость домика и ветхость самой хозяйки отпугивали дачников, и в то время, как все дачи в
деревне разбирались, у Поликарповны большею частью оставалась свободной ее хибарка.
Каждый раз наниматели, обойдя сначала домик снаружи, говорили владелице, что они пройдут
посмотреть еще другие, и на обратном пути, вероятно, зайдут и снимут ее хибарку. Но не было еще
случая, чтобы они заходили на обратном пути.
Было только одно достоинство этого домика: это то, что он стоял крайним от реки на высоком
известковом берегу, и с его крыльца далеко был виден каменистый загиб берега с полосой от разлива,
проточенной в известковых камнях.
И если бы на месте этой развалюшки стояла исправная дачка, то не было бы отбоя от
нанимателей.
Каждую весну у Поликарповны начиналась тревога: каждый прохожий городского вида
заставлял с силой биться ее сердце. Она старалась нарочно не смотреть на него, чтобы зря не
волноваться, но ее уши против воли напряженно ждали, не обратится ли он к ней.
II
И вот наконец счастье пришло: из города зашел какой-то человек в серой кепке, с полуседыми
волосами и в рыжеватых сапогах с короткими обтершимися голенищами. В руках у него были удочки,
треножник и маленький чемоданчик.
-- Ну-ка, бабушка, комнатку мне откомандируй,-- проговорил пришедший.
Он, не торгуясь, снял комнату за тридцать рублей в лето и деньги тут же отдал все вперед, вынув
их из старенького кошелька с медным ободком.
Звали его Трифоном Петровичем. На вопрос хозяйки, чем он занимается, постоялец ответил, что
он художник, приехал сюда писать картины.
После чая перед вечером он пошел на берег и долго смотрел на реку.
Был час, когда вода в реке почти неподвижна и зеленый луговой берег отражается в воде с
зеркальной ясностью, а молодая трава в засвежевшем майском воздухе пахнет сильнее и над всей
окрестностью разлита предвечерняя тишина.
По лицу художника и по берегу шли радуги от вечернего солнца, отражавшегося в воде. Постояв
там, он пошел домой, поставил треножник, а на него рамку с натянутым холстом.
Стр.1