Пантелеймон Романов
СМЕРТЬ ТИХОНА
Издание: Пантелеймон Романов; Избранные произведения.
Изд-во "Художественная литература", Москва, 1988.
OCR и вычитка: Александр Белоусенко (belousenko@yahoo.com), 20 августа 2002.
Исстари уж в народе было замечено, что при всякой большой перемене жизни старики один за
другим начинают убираться на покой.
Старичок Тихон, несмотря на болезнь, ни разу среди дня не ложился и все ходил. Он только был
какой-то странный, все осматривался вокруг себя, когда сидел в избе один на лавке, точно он попал в
малознакомое место.
Когда его хотели свезти в больницу, он сначала посмотрел на свою старуху Аксинью, как бы
плохо понимая, потом вдруг понял и молча показал рукой на лавку -- под святые.
Старушка Аксинья заплакала, хотела его обнять, но сползла и села на пол около его ног,
уткнувшись ему в колени.
Большая белая рука Тихона лежала у нее на плече, а сам он смотрел вдаль, как он всегда смотрел,
и губы его что-то шептали. Можно было только разобрать, что он говорил:
-- Ничего... пора... призывает...
А потом, как бы спохватившись, торопливо встал и, пробираясь по стенке на своих тонких
дрожащих ногах, пошел к сундуку.
-- Да что тебе надо-то? Куда ты? -- говорила Аксинья, идя за ним и вытирая фартуком глаза.
Тихон сказал, что приготовиться надо, и стал было слабеющими руками сам открывать сундук.
-- Да ну, пусти, где тебе!..-- ворчливо, полусердито сказала Аксинья, как она всегда полуворчливо
говорила ему за долгие годы совместной жизни. Она наскоро утерла остатки слез, и лицо ее, вдруг
потеряв всякие следы горя, стало хозяйственно-озабоченное.
-- Рубаху-то какую наденешь? -- спрашивала она, держась рукой за открытую крышку сундука и
глядя на мужа.
-- Вот ету, подлинше...-- сказал слабо Тихон,-- в короткой лежать нехорошо.
И они оба, прошедшие вместе полувековой путь жизни, стояли теперь перед сундуком и
выбирали одежду смерти так просто и обыкновенно, точно Тихон собирался в дальнюю дорогу. Потом
он полез на божничку за иконой и чуть не упал, завалившись боком на стол.
-- Господи, да куда ты? Что тебе надо-то? -- говорила Аксинья.
Но Тихон хотел приготовить все сам.
И только, когда Аксинья насильно отстраняла его, он послушно стоял, уступая ей дорогу.
Вдруг он вспомнил, что у него припасены деньги на похороны, показал Аксинье, и, когда она
пересчитывала, он пальцем слабеющей руки указывал на разложенные на столе кучки меди и
распределял, сколько нужно на рытье могилы, сколько за погребение.
Потом сказал, чтобы Псалтирь по нем читал Степан, потому что у него душа хорошая и голос
тихий.
Тихон попросил помыть его и, когда надел в последний раз чистую рубаху, то весь как-то
просветлел. Он сидел на лавке и в то время, как Аксинья, отвернув его голову, застегивала на нем, как на
ребенке, ворот рубахи, он рассматривал свои большие промывшиеся руки, точно находил в них что-то
новое, и все одергивал на себе рубаху.
Все, узнав, что дедушка Тихон умирает, собрались в избу и, окружив его, молча однообразно
любопытными глазами смотрели, как его убирали.
-- Умираешь, дедушка Тихон? -- спросил Степан.
Тихон поднял на звук голоса слабую голову и, не отвечая, переводил побелевшие, потухающие
глаза с одного лица на другое.
-- Помираешь, говорю? -- повторил Степан громче, как глухому, нагибаясь к Тихону.
-- Да...-- сказал Тихон, найдя глазами лицо Степана.
-- Ну, прощай, дедушка Тихон, иди на спокой,-- сказал Степан, низко поклонившись ему, так что
свесились наперед его волосы.
Тихон молча и слабо смотрел в нагнувшуюся перед ним макушку Степана. Потом невнятно,
Стр.1