П. В. Анненков
Художник и простой человек
Из воспоминаний об А.Ф. Писемском
Источник: П. В. Анненков. Литературные воспоминания. М.: ГИХЛ, 1960. Вступительная статья,
подготовка текста и примечания В. П. Дорофеева (Серия литературных мемуаров).
OCR: Слава Неверов slavanva($)yandex.ru, февраль 2007.
I
Зиму 1849/50 года мне пришлось прожить в одном из губернских городов нашего Поволжья.
Время было довольно неопределенное. Только что прогремела революция 1848 года в Париже, подымая
за собой народные массы в большей части европейских столиц -- в Берлине, Вене, Неаполе и др. и
неожиданно обнаруживая, как много существовало в них, под покровом обманчивой тишины и внешнего
благочиния, недовольства порядками жизни и политических страстей. Ничего подобного у нас не
встречалось. Наша тишина была неподдельная, испытанная. Начиная с богатейшего земельного
собственника и через весь ряд именитого и заурядного чиновничества до последнего торгаша на улице,
все в один голос гордились и радовались тому, что политические бури и ураганы никогда не досягают и
никогда не достигнут, по всем вероятностям, наших пределов. Нашлись, однако же, мудрецы, которым
было мало этого. Относя спокойствие государства и общества к действию одного крепостного права,
которое они поэтому и возвели в непререкаемый догмат русской жизни, мудрецы еще думали, что к
выражениям народного патриотического настроения должно относиться дружелюбно, но действовать
так, как будто его вовсе и не оказывалось. Ведь нельзя же, говорили они, полагать, что волны
европейских событий никогда не докатятся до нас и не подроют где-нибудь втихомолку основ, на
которых построена наша жизнь. Правильно понятый патриотизм обязан искать таких опасных
подземных течений и благодарить тех, которые их открывают.
Результаты теории известны. Кроме всего прочего, явились подозрительные отношения к науке,
враждебное настроение против утопистов, идеалистов, ученых, расплодившихся без меры и без ведома
правительства под сению университетов. Цензура печати наравне с цензурой нравов и убеждений отданы
были на произвол всем "ведомствам" и всем частным лицам, которые обнаружили бы к ней охоту и
способности [442].
Так продолжалось до конца Крымской кампании, когда возникло движение, возвестившее
наступление нового общественного периода. В этот грозный промежуток времени замолкли и так
называемые деятели сороковых годов. Почти все они состояли еще налицо и находились в цветущей
поре сил; но у них отобраны были, впредь до дальнейших распоряжений, их научные основы и
предложено заменить их покамест другими, поправленными согласно требованиям эпохи. Образовалась
умственная пустота в общественной жизни, прерываемая обычным появлением журналов, со страниц
которых несся какой-то смутный говор, ряд мнений и положений, словно переряженных или нарочно
искалеченных для того, чтобы они не походили на дельные мнения и положения и не могли ввести
читателей в искушение остановиться на них и посвятить им свое внимание.
В эту пору перерыва умственной жизни общества послышались голоса из органа М. П. Погодина
и славянофилов, "Москвитянина", которые, при господствовавшем молчании, показались знамением
времени, как бы указывавшим на скорое появление новых сил и литературных задач. Вокруг журнала, и,
кажется, без особенных стараний редактора, образовалась группа молодых писателей, имевшая своих
критиков, этнографов, философов, беллетристов и драматургов, которую петербургские их собраты
приняли спервоначала за отрождение славянофильства, благодаря тому, что группа выказывала если не
враждебность, то полное равнодушие к предшествующей публицистической деятельности западного
кружка и искала других основ для развития, чем он. Писатели, составлявшие группу, обратились за
источниками художественных вдохновений и за устройством своего созерцания к верованиям и бытовым
привычкам народных масс. Не мудрено, что эти новые народолюбцы подали повод к недоразумениям;
дороги, ими открываемые, близко шли около тропинок, пробитых прежде того славянофилами. Смешать
их с последними было очень легко по общности вопросов, затрогиваемых обоими; но существовала
большая разница в их способах понимать народную культуру и относиться к ней. Члены нового кружка,
Стр.1