В.Ф. Одоевский
Новый год
(Из записок ленивца)
Оригинал здесь - http://imwerden.de
"Если записывать каждый день своей жизни, то чья жизнь не будет любопытна?" -- сказал кто-то.
На это я мог бы очень смело отвечать: "Моя". Что может быть любопытного в жизни человека,
который на сем свете ровно ничего не делал!
Я чувствовал, я страдал, я думал за других, о других и для других. Пишу свои записки,
перечитываю, и не нахожу в них только одного: самого себя. Такое самоотвержение с моей стороны
должно расположить читателей в мою пользу: увидим, ошибся ли я в своем расчете, вот несколько дней
не моей жизни; если они вам не слишком наскучат, то расскажу и про другие.
Действие I
-- Вина! вина! наливай скорее; уже без пяти минут двенадцать.
-- Неправда, еще целых полчаса осталось до Нового года... -- отвечал Вячеслав, показывая с
гордостью на свои деревянные часы с розанами на циферблате и чугунными гирями.
-- Это по твоим часам: они всегда целым часом отстают!..
-- Зато они иногда двумя часами бегут вперед; оно на то же и наведет, -- заметил записной
насмешник.
-- Неправда, они очень верны, -- возразил Вячеслав с досадою, -- я их каждый день поверяю по
городским...
-- Сколько ему гордости придают его часы! -- продолжал насмешник. -- Купил у носящего за
целковый, повесил на стену, смотрите, точно гостиная...
-- Неправда, они куплены у часовщика, и за них заплачено двадцать пять рублей...
-- Объявляю вам, господа, что от этой славной покупки у нас будет двумя бутылками меньше...
Так мы кричали, шумели, спорили и болтали всякий вздор накануне Нового года в маленькой
комнатке Вячеслава в третьем этаже. Нас было человек двенадцать -- все мы только что вышли из
университета. Вячеслав был немногим богаче всех нас, но как-то щеголеватее и к тому же большой
мастер устраивать в своей комнате и хозяйничать: например, у Вячеслава сверх табака водились всегда
сыр и так называемое вино из ренскового погреба; в комнате, вместо классической железной кровати
студента с байковым одеялом, стоял диван, обтянутый полосатою холстинкою; на этом диване лежали
кожаные подушки, с которых на день снимались наволочки; возле дивана был растянут сплетенный из
покромок ковер, от чего диван получал вид роскошного оттомана; книги лежали не на полу, по общему
обыкновению, но на доске, прибитой к стене под коленкоровой занавеской; не только был стол для
письма, но и еще другой стол особенно, хотя и без ящика; над единственным окошком висел кусок
полотна; даже были вольтеровские кресла; наконец, знаменитые часы гордо размахивали маятником и
довершали убранство комнаты.
Такое пышное устройство возбуждало всеобщую зависть и всеобщее удивление и с тем вместе
было причиною, почему квартира Вячеслава была всегда местом наших собраний. Так было и сегодня. За
месяц еще Вячеслав преважно пригласил нас встретить у него Новый тюд, обещая даже сделать жженку.
Разумеется, отказа не было. Мы знали, что он уже давно хлопочет о приготовлениях, что заказан пирог и
что, сверх обыкновенного его так называемого вина, будет по крайней мере три бутылки шампанского!
После смеха и шума, к двенадцати часам все пришло в порядок.
Как мы все уселись на трех квадратных саженях, я теперь уже не понимаю, только всем было
место: кому на диване, кому на окошке, кому на столе, кому на полке; на одних вольтеровских креслах
сидели, мне кажется, три человека! Вот на столе уже уставлены огромный пирог, огромный сыр, бутылки
и, разумеется, череп -- для того, чтоб наше пиршество больше приближалось к лукуллову. Двенадцать
трубок закурились в торжественном молчании: но едва деревянные часы продребезжали полночь, мы
чокнулись стаканами и прокричали "ура" Новому году. Правда, шампанское было немножко тепло, а
горячий пирог был немножко холоден, но этого никто не заметил.
Стр.1