Ф. Д. Нефедов
ДВИЖЕНИЕ СРЕДИ БАШКИР ПЕРЕД ПУГАЧЕВСКИМ БУНТОМ. <...> Занесло снегами аулы, и только минареты одних мечетей
выделяются на беспредельно широком и свинцовом фоне... <...> По аулам, притаившимся у подошв испуганных гор, в
юртах трясутся от страха дети, и башкирка-мать шепчет молитву. <...> Аул спит или кажется спящим: только в одной юрте, сквозь брюхавицу,
заменяющую стекла, в маленьких, прорубленных в стене окошках тускло светится огонек. <...> По стенам развешаны стрелы, луки и конская сбруя; на нарах, покрытых
узорчатым войлоком, сидят, подогнувши под себя ноги и прислонясь спиною к подушкам, старики и
пожилые башкиры; на полу, устланном также войлоком, разместились молодые парни. <...> У чувала стоит
башкир в бешмете и шапке. <...> Пред слушателями постепенно проходит ряд батырей:
Алиша Маузимов, поднявший башкир в 1740 году; Бахтияр, степным орлом летавший по башкирской
земле, степям киргизским и становищам неверных; Казирман -- гроза Урусов; Абутал и другие славные
батыры и герои. <...> Салават -- личность историческая; его имя тесно связано с смутным временем пугачевщины. <...> Пушкин, в своей "Истории пугачёвского бунта", говорит о "свирепом" башкире Салавате и его отце
Юлае; позднейшие исследователи новой эпохи русской истории также упоминают о Салавате; о нем
сообщают, время от времени, сведения наши исторические журналы; его почтили вниманием и
современные романисты... <...> Я лежал в коше; со мной была дорогая моя семья. <...> Семья, природа и
поэзия не могли наполнить всего существования юноши. <...> Лучи заходящего солнца падают на
мужественные, загорелые лица Салавата и Юлая; тихо светятся глаза отца и молниею сверкает взор
сына. <...> Юлай и Салават встали, сделали несколько шагов и остановились, разостлали на траве
большие платки и оба упали на колени, с благоговением устремив к небу глаза. <...> -- Теперь пойдем домой,-- проговорил Юлай, окончивши намаз и тщательно складывая
молитвенный платок: -- бабы, поди, совсем нас заждались. <...> И везде, куда ни приедет юный <...>
Движение_башкир_перед_пугачевским_бунтом._Салават,_башкирский_батыр.pdf
Ф. Д. Нефедов
ДВИЖЕНИЕ СРЕДИ БАШКИР ПЕРЕД ПУГАЧЕВСКИМ БУНТОМ.
САЛАВАТ, БАШКИРСКИЙ БАТЫР*
(1880 г.)
Оригинал здесь: Башкиры.
I.
Белым саваном оделись горы и степи Башкирии; замерли в ледяных оковах зимы прекрасные
реки, звонкоголосые ручьи шумные потоки. Занесло снегами аулы, и только минареты одних мечетей
выделяются на беспредельно широком и свинцовом фоне... Везде и на всем печать мертвого покоя и
величавого уныния.
Но вот, в стороне, что-то задымилось и живым существом несется прямо на вас, ежеминутно
растет и расширяется... В воздухе уже свист и гул... Еще минута -- и пропал из глаз последний минарет,
кругом все замутилось и слилось... То наступило царство бурана! Тысячами голосов наполнилась доселе
глубоко безмолвная пустыня; как будто стоны, проклятия и предсмертные вздохи погибающих слышатся
в этом страшном хоре... Буран владычествует по всей степи, врывается в самые ущелья гор и хохочет, и
поет там какую-то бесконечно адскую песню. По аулам, притаившимся у подошв испуганных гор, в
юртах трясутся от страха дети, и башкирка-мать шепчет молитву.
-- Ай-ай! Как шайтан разгулялся,-- сдержанно и боязливо переговариваются в убогих избенках.-Беда,
ежели кто теперь едет мимо Шайтан-Соре: умереть можно!
Над аулом опустилась ночь. На улице нигде ни души, ни звука; даже лая собак не услышишь.
Лишь по-прежнему, но еще грознее, еще бешенее ревет буран; в снежных вихрях его не отличишь в двух
шагах жилья человеческого. Аул спит или кажется спящим: только в одной юрте, сквозь брюхавицу,
заменяющую стекла, в маленьких, прорубленных в стене окошках тускло светится огонек.
Заглянем в юрту.
Топится чувал. По стенам развешаны стрелы, луки и конская сбруя; на нарах, покрытых
узорчатым войлоком, сидят, подогнувши под себя ноги и прислонясь спиною к подушкам, старики и
пожилые башкиры; на полу, устланном также войлоком, разместились молодые парни. У чувала стоит
башкир в бешмете и шапке. Это курайчи -- музыкант и певец. Он играет на своей чибизге песни о
деяниях старины и подвигах народных героев. Пред слушателями постепенно проходит ряд батырей:
Алиша Маузимов, поднявший башкир в 1740 году; Бахтияр, степным орлом летавший по башкирской
земле, степям киргизским и становищам неверных; Казирман -- гроза Урусов; Абутал и другие славные
батыры и герои.
-- Якши, бик якши**,-- раздается порою между слушателями.-- Добрые были батыры, славные
батыры.
Курайчи остановился, перевел дух и снова приложил к губам чибизгу. И полилась опять песня,
грустная и глубоко-печальная песня: та песня о Салавате.
Ярко пышут в чувале дрова, пламя обливает светом смуглые лица присутствующих; с затаенным
дыханием и какой-то особенной сосредоточенностью внимают слушатели звукам песни. А песня чем
дальше, тем все грустнее, все печальнее. Омрачились лица молодых слушателей, и слезы заструились по
изрытым морщинами щекам стариков.
Но кто же был Салават?
Салават -- личность историческая; его имя тесно связано с смутным временем пугачевщины.
Пушкин, в своей "Истории пугачёвского бунта", говорит о "свирепом" башкире Салавате и его отце
Юлае; позднейшие исследователи новой эпохи русской истории также упоминают о Салавате; о нем
сообщают, время от времени, сведения наши исторические журналы; его почтили вниманием и
современные романисты... Но, несмотря на видимое обилие литературного материала, личность
башкирского героя осталась неопределенною; он выступает с одной, так сказать, внешней стороны, т.е.
как бунтовщик и мятежник; но чем был Салават как человек, и какие мотивы руководили им в его
"свирепой" деятельности, мы не знаем и можем разве только догадываться... Новые факты, извлеченные
нами из официального источника, а равно предания, рассказы и песни самих башкир помогут нам ближе
Стр.1