А. Г. Лякидэ
ВЪ ОКЕАНЁ ЗВЁЗДЪ.
АСТРОНОМИЧЕСКАЯ ОДИССЕЯ
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
1892
Стр.1
СОДЕРЖАНИЕ
ВСТУПЛЕН/Е. ..................................................................................................................................................................... 1
ПОСЛАННИКЪ БОГОВЪ................................................................................................................................................. 9
БОГИНЯ ЛЮБВИ. ............................................................................................................................................................ 18
ТАИНСТВЕННЫЙ М/РЪ............................................................................................................................................... 26
MIPЪ ВЫСШЕЙ ЦИВИЛИЗАЦ/И. ............................................................................................................................. 46
ЦАРСТВО ГРОМОВЕРЖЦА. ........................................................................................................................................ 77
ЦАРСТВО БОГА СУДЬБЫ........................................................................................................................................... 101
ОПРОКИНУТЫЙ М/РЪ. .............................................................................................................................................. 135
ПОГРАНИЧНЫЙ М/РЪ................................................................................................................................................ 139
ЗАКЛЮЧЕН/Е. ................................................................................................................................................................ 141
Стр.2
ВСТУПЛЕН/Е.
ёто лёто! Прекрасная пора времени! Отчего ты слишкомъ коротко?..Отчего
ты, наоборотъ, не стоишь вёчно, постоянно?.. Какъ были-бы мы, люди, здоровёе, довольнёе
и счастливёе, если-бы ты никогда не покидало насъ! Какая, въ самомъ дёлё, необходимость
въ этихъ непр\ятныхъ временахъ года, называемыхъ осенью и зимою?.. Та только, что одно
полушар\е планеты станетъ въ неудобное положен\е къ солнцу, и солнце, по этой причинё
не имёетъ болёе возможности посылать ему достаточное количество свёта и тепла?.. Какая
странная причина! А между тёмъ есть-же так\я полосы на планетё, которыя никогда не
знаютъ осени и зимы! Стало быть вёчное, постоянное лёто возможно, какъ возможно для
человёка вёчное, постоянное счастье, если-бы онъ, предположимъ, былъ такъ уменъ, что
съумёлъ-бы устроить его себё… Никакихъ пертурбац\й въ нашей прибалт\йской природё
отъ этого-бы не произошло: плоды лишн\й-бы разъ родились, цвёты лишн\й-бы разъ цвёли,
травы и всяк\е злаки вёчно-бы зеленёли,— а это развё худо?!.."
Такъ я думалъ, бродя но прекрасному англ\скому парку въ Петергофё, въ одинъ изъ
темныхъ августовскихъ вечеровъ минувшаго лёта... Да, и паркъ былъ прекрасенъ, и вечеръ
тоже! Солнце давно уже зашло, и вечеръ, а за нимъ и ночь, давно уже окутали все своею
темнотою — мягкою, успокоительною, прозрачною... Деревья и кусты преобразились въ
таинственный существа, къ которымъ жутко било подойти, песокъ аллей и дорожекъ
смутно бёлёлъ между ними, въ прудахъ и ихъ протокахъ отражалось далекое звёздное
небо, такое спокойное, такое таинственное и завлекающее, какъ непрочитанные еще нами
поэма или романъ, о которыхъ много дивнаго и необычайнаго наговорили намъ... Да оно и
на самомъ дёлё романъ или поэма,— это звёздное небо,— и романъ обширный, чудный и
таинственный, который давно мы пытаемся прочесть, но не можемъ, потому что слишкомъ
мало понимаемъ языкъ, на которомъ онъ написанъ!.. И какъ жаль, когда подумаешь, что,
кажется, еще не скоро научимся мы понимать его трудный, чрезвычайно богатый словами и
оборотами языкъ!..
Я все шолъ и шолъ, не спёша никуда, безпечно, не думая ни о чемъ житейскомъ, о
котороыъ въ так\е славные часы грёшно и думать!.. Я перешелё за желёзную дорогу,
прорёзывающую паркъ съ востока на западъ, и очутился на «Заячьемъ проспектё»,...
«Заяч\й проспектъ»! Не думайте читатель, небывавш\й въ Петергофё, что это и въ самомъ
дёлё «проспектъ»: совсёмъ нётъ,— это такая-же аллея изъ деревьевъ, какъ и во всякомъ
паркё или саду, а не улица состоящая изъ домовъ! Я всегда находилъ, что новёйшая
администрац\я Петергофа такъ зарвалась впередъ, что опередила даже прогрессъ, въ силу
котораго, вёроятно, еще не скоро петергофск\е парки и сады будутъ вырублены, и на мёстё
аллей и дорожекъ водворятся дёйствительные проспекты, улицы и переулки... Неизвёстно
только, желателенъ-ли будетъ подобный прогрессъ!.. Изъ «Заячьяго проспекта» я свернулъ
въ «Заяч\й переулокъ» и пошелъ дальше, на югъ, на самый конецъ англ\йскаго парка: меня
всегда тянетъ въ эту южную сторону, потому что тамъ, за паркомъ, мёстность возвышается
и образуетъ такъ-называемый «Баб\й гонъ», съ котораго открывается восхитительная
панорама: весь Петергофъ виденъ бываетъ, видно море, а за нимъ и Петербургъ!.. Въ ясную
погоду, это такая дивная картина,
малопривлекательному прибалт\йскому климату!
за которую многое можно простить
Стр.3
2
. .
Вечеромъ, да еще темнымъ, нельзя было, разумёется, ничего особеннаго увидёть,
взойдя на эту высоту; но я все-таки шолъ, потому что мёстность, сама по себё, чрезвычайно
привлекательна. Я уже вступилъ на «Садовую улицу» (куда привелъ меня «Заяч\й
переулокъ»), но, проходя мимо одной дачи, невольно остановился и оглядёлся: да, это была
она, эта замёчательная дача, которую я много разъ видёлъ днемъ, проходя мимо, и которою
никогда не могъ вдоволь налюбоваться...
Дача весьма красива и оригинальна: она изображаетъ собою средневёковой замокъ —
съ зубчатыми башнями, съ бойницами, съ узкими окнами, съ подъемными мостами... Все
это, конечно, изъ дерева построено,— каменный только фундаментъ. Передъ фасадомъ дачи
обширный дворъ, а позади — садъ, тоже просторный, съ вёковыми соснами и елями,—
частичка, однимъ словомъ, англ\йскаго парка, выдёленная изъ него-же. Но интереснёе
всего, для меня лично, то, что на одной изъ башень утверждена громадная зрительная
труба, направленная не на окрестности, а на небо: башня, такимъ образомъ, является чёмъто
въ родё астрономической обсерватор\и.
Но самъ владёлецъ дачи еще интереснёе... Про него разсказываютъ разныя
эксцентричности, и общее мнён\е то, что онъ почти помёшанный человёкъ... Каждое лёто,
напримёръ, онъ собственноручно (какъ говорятъ) приклеиваетъ огромный и подробный
билетъ у воротъ о наймё дачи,— и никогда ни съ кёмъ изъ желающихъ нанять не могъ до
сихъ поръ сойтись въ цёнё: всегда требуетъ громадную сумму,— что-то въ родё 2000, и не
хочетъ уступить ни копёйки!.. Вслёдств\е этого, живетъ всегда одинъ на своей дачё, не
держитъ даже прислуги при себё лично: старуха, жена дворника, готовитъ ему обёды и въ
комнатахъ у него убираетъ, а дворникъ, кромё своей спец\альной обязанности, смотритъ
также за лошадью его и экипажемъ, и ёздитъ съ нимъ въ качествё кучера... Впрочемъ онъ
рёдко выёзжаетъ, выходитё еще рёже; и проводитъ все свое время, какъ утверждаютъ, то на
обсерватор\и, то въ кабинетё и въ смежной съ нимъ столовой, которую онъ превратилъ въ
столярную мастерскую...
//.
Я никогда не видёлъ этого необыкновеннаго человёка, поэтому можно судить о
моемъ изумлен\и, когда вдругь, совсёмъ неожиданно, услышалъ громкое: «Добрый
вечеръ!», обращенное, повидимому, ко мнё... Тогда только я разглядёлъ, на сколько
позволялъ сумракъ вечера, что за рёшотчатою оградою дачи кто-то стоялъ, маскируемый
окружающими деревьями, и, казалось, наблюдалъ за мною... Я не зналъ, что мнё отвётить,—
такъ мнё показалось страннымъ и внезапнымъ это привётств\е,— и сдёлалъ только шагъ
назадъ, съ намёрен\емъ поскорёе пройти мимо, скрыться: я нашелъ нескромнымъ мое
слишкомъ можетъ быть долгое разсматриван\е дачи, да еще — въ ночное время... Но
стоявш\й за оградою повторилъ свое привётсв\е и продолжалъ:
— Не угодно-ли вамъ будетъ подробнёе осмотрёть дачу... если только вы
наниматель?..
— Нётъ, я не наниматель, — отвётилъ я: — я просто любуюсь вашею дачей, и только...
— И прекрасно!— продолжалъ хозяинъ (это былъ онъ):— Наскучили мнё , правду
сказать, эти наниматели! Да и какой теперь наемъ,— въ концё лёта?.. Тёмъ болёе прошу
васъ — зайдите! Зайдите, не церемоньтесь! мнё кажется, что я васъ даже знаю нёсколько!
И онъ прелюбезно открылъ калитку настежь... Я вошелъ во дворъ дачи, и мы крёпко
пожали руки другъ другу и назвали себя по именамъ... Когда я сказалъ свою фамил\ю,онъ
воскликнулъ:
Стр.4
ВЪ ОКЕАНЁ ЗВЕЗДЪ
3
— Ну вотъ! Я такъ и думалъ, что это вы! Представьте себё, я васъ уже нёсколько разъ
видёлъ прежде проходящимъ мимо меня и пытливо смотрящимъ на мою обсерватор\ю!..
Кромё того, я давно уже знакомъ съ вашею статьею «О лунё», такъ какъ состою
подписчикомъ журнала «Сёверъ»... Думаю: «Непремённо это долженъ быть онъ: не даромъже
всяк\й разъ такъ внимательно смотритъ на обсерватор\ю, когда идетъ мимо!» И догадки
мои блестящимъ образомъ подтвердились! Очень, очень радъ узнать васъ поближе!
— Я также не менёе радъ!— искренно отвётилъ я. Мнё сразу понравился этотъ
странный человёкъ, оказавш\йся потомъ превосходнёйшимъ изъ людей.
Черезъ подъемный мостъ мы взошли сперва на крыльцо дачи (она въ самомъ дёлё
окружена была рвомъ съ водою, какъ какой-нибудь старинный замокъ), а потомъ, черезъ
прихожую, проникли въ кабинетъ хозяина. Комнаты были просты, то-есть въ
современномъ вкусё, и только своими узкими, длинными и остроконечными окнами
напоминали старину; отдёланы-же и убраны были такъ, какъ комнаты во всякой дачё, тоесть
прилично и комфортабельно; никакой роскоши, ничего изысканнаго нигдё не
замёчалось. Хозяйск\й кабинетъ былъ просторенъ и глядёлъ двумя окнами во дворъ и
однимъ въ садъ; мебель его была мягкая, удобная; но большой письменный столъ не былъ
заваленъ ни книгами, ни разными бумагами, какъ это можно видёть въ каждомъ кабинегё, а
тё и друг\я чинно покоились на полкахъ, непосредственно придёланныхъ къ стёнамъ.
Одинъ только шкафъ замёчался въ заднемъ углу,— гардеробный, какъ потомъ оказалось.
Но наружность самого хозяина была замёчательнёе всего: слыша о немъ разсказы до
этого случая и не видавъ его ни разу, я представлялъ его себё старымъ чудакомъ съ самой
некрасивой, отталкивающей наружностью, нелюдимымъ и скупцомъ (разсказывавш\е о
немъ также никогда не видали его); и вдругъ оказалось, что передо мною не старый и
безобразный субъектъ, опустивш\йся физически и нравственно, одичавш\й въ своемъ
вёчномъ одиночествё, а, напротивъ, красивый и статный мужчина лётъ 40, высокаго роста,
умёренной полноты, съ черными вьющимися волосами, образовавшими только самую
незначительную лысинку на макушкё, съ такою-же черною окладистою бородою,
содержимою въ отмённомъ порядкё, съ большими темными глазами, съ бёлымъ и
румянымъ лицомъ, почти юношески свёжимъ, съ артистически сложенными руками, и
одётый прилично, къ лицу, даже щеголевато!.. Взглядъ, улыбка и голосъ дополняли
остальное и дёлали его въ высшей степени симиатичнымъ, сразу располагающимъ къ ceбё
человёкомъ.
Когда мы сёли въ спокойныя кресла у письменнаго стола онъ мнё сказалъ:
— Да, я читалъ вашу статью «О лунё»: она недурна, читается съ интересомъ... Но въ
такомъ издан\и, какъ «Cёверъ», нельзя обстоятельно трактовать о подобныхъ предметахъ,—
мёста слишкомъ мало... Отчего вы не пишете дальше въ этомъ родё?..
— То-есть о другихъ планетахъ?— спросилъ я...
— Да... Напримрё о Mapсё, о Венерё, о Меркрур\и и такъ далёе?..
— Откровенно говоря, — отвётилъ я — источниковъ не имёю подъ руками...
— А хотёли-бы имёть ихъ?..
— Отчего-же нётъ?.. Въ особенности если-бы можно было достать безъ большой
потери времени и... денегъ!
— Хорошо! Мнё кажется, что я могу доставить вамъ эти источники... Я самъ
любитель того, что называютъ «популярной астроном\ей», почему и обращаю всегда
вниман\е на статьи въ родё вашей... Кромё того, у меня существуетъ нёкоторая рукопись,
которая можетъ быть полезною вамъ... Вотъ она! Авторъ этой рукописи — я. Тутъ всяк\я
Стр.5