Н. К.Михайловский
РУССКОЕ ОТРАЖЕНИЕ ФРАНЦУЗСКОГО СИМВОЛИЗМА
Источник: ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА: СТАТЬИ О РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ XIX - НАЧАЛА
XX ВЕКА. - Художественная литература,М., 1989.
OCR: Primus, июль 2007.
Только что вышла любопытная книжка г. Мережковского "О причинах упадка и новых течениях
современной русской литературы" Собственно, этому заглавию соответствует только первая, меньшая
половина книжки. Вторая половина состоит из статей о г. Майкове, о Гончарове и о "Преступлении и
наказании" Достоевского, кажется, уже раньше где-то напечатанных и не имеющих прямого отношения
ни к причинам упадка литературы, ни к ее новым течениям. Возможно даже, что они введены автором в
состав книжки единственно для пополнения ее до требуемого цензурным уставом десятилистного
размера. Во всяком случае, интерес книжки не в них Что же касается ее главного содержания, то оно
составилось из публичной лекции, читанной г. Мережковским в конце прошлого года. Лекцию эту он
через некоторое время повторил 1 и теперь напечатал, с довольно, по-видимому, значительными
дополнениями Перед нами, значит, произведение обдуманное, автор которого имел достаточно даже
чисто внешних поводов для пересмотра и проверки своих мыслей. А ведь есть еще поводы внутренние,
вытекающие из сознания важности предмета, о котором идет речь. И г. Мережковский вполне сознает эту
важность. Он высоко ценит роль и значение литературы и любит ее настоящею, искреннею любовью. Для
него, как он обнаруживается в своей книжке, литература не ремесло и не арена праздной забавы или игры
самолюбий, а великое общественное дело, поприще служения высшим человеческим идеалам.
Тем не менее, нисколько не сомневаясь в искренности и добрых намерениях г. Мережковского,
можно смело утверждать, что он не воспользовался или очень мало воспользовался представлявшимися
ему поводами для пересмотра и проверки своих мыслей.
В книжке не раз попадаются замечания такого рода: "Сущность искусства нельзя выразить
никакими словами, никакими определениями" (32). Или: "Идею символических характеров никакими
словами нельзя передать" (43). Без всякого сомнения, слово, как и все, что находится в распоряжении
человека, ограничено известными условиями. Слова суть только условные знаки идей, вещей и
отношений. Но ведь и мысль человеческая поставлена в известные рамки, за пределы которых никаким
образом не может выскочить, не свихнувшись, не изменив себе. Правда, рамки эти несравненно шире тех,
в которые заключено слово, почему людям и приходится писать иногда целые страницы для выражения
одной какой-нибудь мысли. Но весьма часто бывает, что мысль не потому трудно облекается в словесную
форму, что нельзя найти слов для ее выражения, а просто потому, что она не созрела для словесного
выражения, не выяснилась. И мне кажется, что мысль г. Мережковского очень часто находится в таком
положении.
Книжка г. Мережковского начинается очень эффектно. Вот ее первые строки: "Тургенев и Толстой
-- враги. Это вражда стихийная, бессознательная и глубокая. Конечно, оба писателя могли стать выше
случайных обстоятельств, благодаря которым вражда выяснилась. Но вместе с тем оба чувствовали, что
они враги не по своей воле, а по своей природе. Оба, в своем различии столь близкие и дружественные
нашему сердцу, они стояли непримиримые друг против друга как великие представители двух
первоначальных, вечно борющихся человеческих типов". И тем не менее, дескать, Тургенев перед
смертью написал Толстому свое известное глубоко трогательное письмо 2, увещавшее "великого писателя
русской земли" вернуться на путь литературной деятельности: "на краю гроба Тургенев понял, что сердцу
его старинный враг -- ближе всех друзей". Можно бы было, на основании фактических данных, доказать,
что собственно Тургенев, несмотря на ссоры с Толстым и на всю личную неприязнь к нему, всегда высоко
ценил автора "Войны и мира" как писателя. Но дело не в этом. Я прошу читателя обратить внимание на
"стихийность", которую г. Мережковский приписывает неприязненным отношениям Тургенева и
Толстого: это --"представители двух первоначальных, вечно борющихся человеческих типов", это --"враги
не по своей воле, а по своей природе". Значит, где бы и когда бы ни столкнулись два такие человека -- в
России или в Китае, в Англии или во Франции, в XIX или в любом другом веке,-- они фатально,
"стихийно" станут во враждебные друг к другу отношения. Пусть эта мысль произвольна, бездоказа
Стр.1