Национальный цифровой ресурс Руконт - межотраслевая электронная библиотека (ЭБС) на базе технологии Контекстум (всего произведений: 638984)
Контекстум
Электро-2024

Из литературных и журнальных заметок 1874 года

0   0
Первый авторМихайловский Николай Константинович
Издательство[Б.и.]
Страниц8
ID8111
Аннотация.
Кому рекомендованоКритика
Михайловский, Н.К. Из литературных и журнальных заметок 1874 года : Очерк / Н.К. Михайловский .— : [Б.и.], 1874 .— 8 с. — Критика .— URL: https://rucont.ru/efd/8111 (дата обращения: 15.06.2024)

Предпросмотр (выдержки из произведения)

Н. К. МИХАЙЛОВСКИЙ ИЗ ЛИТЕРАТУРНЫХ И ЖУРНАЛЬНЫХ ЗАМЕТОК 1874 ГОДА Источник: Михайловский Н.К. <...> Поневоле соблазняешься мыслью подвести итог литературной деятельности лирика, несомненно талантливого, пережившего всю эту толкотню света и мрака, величия и пошлости и окончившего уже свое земное странствование. <...> Совершенно справедливо говорит сам Щербина: "Одною смертью окончательно определяется значение и смысл человека, а до смерти еще о нем бабушка надвое сказала" (Полное собрание сочинений, 363). <...> Щербина перед смертью сам приготовил свои сочинения для издания полного собрания и расположил их в семь отделов. <...> Любопытнейшие из этих отделов суть: первый ("греческие стихотворения"), третий ("песни о природе"), четвертый ("ямбы и элегии") и седьмой, в который вошли различные сатирические произведения Щербины. <...> (Неизвестный автор приложенной к книге статьи "Н. Ф. Щербина" утверждает, что сатирические вещи покойного поэта являются в печати впервые. <...> Группы, на которые Щербина разделил свои произведения, весьма резко отграничиваются друг от друга. <...> Мы имеем, таким образом, ключ к истории развития поэта. <...> 1840 -- 1850 трудно говорить лучше за древнего грека, трудно лучше передать ясность, простоту, законченность его миросозерцания. <...> Отсутствие всякой туманности, цельность, не дававшая обособляться чувственному наслаждению от духовного, удивительно тонкое чувство меры, изгонявшее из искусства и из морали все преувеличенное и напыщенное, безграничное поклонение красоте во всех ее видах -- вот что характеризовало древнего грека в цветущую пору Греции, вот что удалось ему воспитать в себе насчет каторжного труда и духовной нищеты рабов, вот что не может более повториться в истории и вот что удивительно верно схвачено Щербиной. <...> Задача исполнена им блистательно, он сумел говорить за древнего грека. <...> Зло недостойно образов -- вот воззрение чистокровного древнего эллина, отождествлявшего <...>
Из_литературных_и_журнальных_заметок_1874_года.pdf
Н. К.МИХАЙЛОВСКИЙ ИЗ ЛИТЕРАТУРНЫХ И ЖУРНАЛЬНЫХ ЗАМЕТОК 1874 ГОДА Источник: Михайловский Н.К. Литературно-критические статьи. -М., 1957. Исходный PDF-файл здесь: http://smalt.karelia.ru/~filolog/pdf2/1874mih.pdf. ...Недавно вышло полное собрание сочинений одного из наших талантливых поэтов, покойного Щербины. Первые из его пьес относятся к 1841, последние к 1869 году. Тридцать лет! И каких лет! Чем только не потчевала за этот период судьба нашу Русь православную! Сколько надежд и разочарований, Каинов и Авелей, жертв и жрецов, веселья и слез, сколько благородных сердец начало и кончило биться за это время, сколько медных лбов закалилось. Поневоле соблазняешься мыслью подвести итог литературной деятельности лирика, несомненно талантливого, пережившего всю эту толкотню света и мрака, величия и пошлости и окончившего уже свое земное странствование. Последнее обстоятельство весьма важно. Совершенно справедливо говорит сам Щербина: "Одною смертью окончательно определяется значение и смысл человека, а до смерти еще о нем бабушка надвое сказала" (Полное собрание сочинений, 363). Щербина перед смертью сам приготовил свои сочинения для издания полного собрания и расположил их в семь отделов. Любопытнейшие из этих отделов суть: первый ("греческие стихотворения"), третий ("песни о природе"), четвертый ("ямбы и элегии") и седьмой, в который вошли различные сатирические произведения Щербины. (Неизвестный автор приложенной к книге статьи "Н. Ф. Щербина" утверждает, что сатирические вещи покойного поэта являются в печати впервые. Это не совсем справедливо, потому что часть их была напечатана в "Русской старине" за 1872 год). Группы, на которые Щербина разделил свои произведения, весьма резко отграничиваются друг от друга. В установлении и расположении их поэт обнаружил большой такт и значительно облегчил задачу критики. Они могут быть сравниваемы с напластованиями земной коры, из которых каждое отличается от соседних и своим минеральным составом и заключающимися в ней остатками органической жизни. При каждом стихотворении указан год его создания, и хотя при этом оказывается, что отделы, установленные самим Щербиной, расположены в подробностях не строго хронологически, но все-таки мы можем сказать с большим приближением к полной точности: вот что преимущественно занимало и волновало поэта в такую-то пору, а вот за что ухватился он потом. Мы имеем, таким образом, ключ к истории развития поэта. Но что такое история развития поэта? Что такое сам поэт? Мне не случалось встречать определение, которое я мог бы признать удовлетворительным, и потому предлагаю свое: поэт есть человек, умеющий говорить и за себя и за другого. Это определение (не совсем верное только разве в смысле неполноты) может, впрочем, кажется, обнять не только поэта, а художника вообще. У Щербины есть чрезвычайно злая и остроумная эпиграмма на представление "Смерти Иоанна Грозного". Вот она: Талантливых наших актеров, наверное, тем не обижу, Когда бы им правду в глаза я оказал, Что Павла Васильича* видел, Василья Васильича** вижу, Ивана ж Васильича*** я не видал. ----------------------------------------* - Павел Васильевич -- Васильев. ** - Василий Васильевич -- Самойлов. *** Иван Васи льевич -- Грозный. Это значит, что, по мнению Щербины, гг. Васильев и Самойлов не прониклись духом грозного царя, не пережили его, не сумели говорить за него. Пройдитесь по залам любой художественной выставки, и вы убедитесь, что предлагаемая мною простая мерка вполне приложима и здесь, что и здесь есть люди, умеющие и не умеющие говорить красками и образами за других, за молящегося, негодующего, любящего, ненавидящего, страдающего, радующегося человека. Относительно жанра, исторической живописи, портретов, в этом, кажется, не может быть сомнений, но я думаю, что та же мерка приложима и к ландшафтной живописи; приложима она и к музыке. Не стану, впрочем, настаивать на этом, потому что я имею дело только с поэзией. Поэзия же, и лирика, и эпос, и драма, несомненно вся построена на умении говорить за других. В этом заключается и неотразимая сила поэзии в принципе и ее
Стр.1