Вольный человек Яшка

Стр.1

Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк Вольный человек Яшка ----------------------------------------------------------------------------------------Книга: Д.Н.Мамин-Сибиряк. Избранные произведения для детей Государственное Издательство Детской Литературы,Москва, 1962 Рисунки Е.Мешкова OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 27 апреля 2002 года ----------------------------------------------------------------------------------------I Глубокая осень. Последний осенний караван "выбежал из камней" только к 8 сентября. На реке Чусовой "камнями" бурлаки называют горы. Пониже камней Чусовая катится уже в низких берегах. Скалы и хвойный лес быстро сменяются самой мирной сельской картиной: по берегам стелется пестрая скатерть пашен, заливных лугов и редких перелесков. Изредка выглянет глухая деревушка, изредка мелькнет далекая сельская церковь... и опять глухой простор на десятки и сотни верст. Выбежав из камней, караван отдыхал. Тяжелая бурлацкая работа осталась позади, - там, где сдавленная каменными кручами, река бурлила и играла, как дикий зверь. Опасность плавания усложнялась осенними дождями, которые подпирали реку в несколько часов иногда аршина на два. Главным образом играли безыменные горные речушки; они стремительно несли в Чусовую дождевую воду, что скатывалась с гор. Так бывает только осенью, когда земля уже достаточно пропитается влагой. - Теперь будем переваливаться с плеса на плес, как блин по маслу, - говорил бурлак Яшка, делая преуморительную рожу. - У тебя везде масло на уме, - ворчал сплавщик* Лупан, припоминая последнюю хватку, когда Яшка напился до зла горя. - Все ищет, где полегче да где плохо лежит. У непутевого человека и разговор непутевый... ______________ * Лоцман. (Примеч. автора.). На барке было шестнадцать бурлаков и в том числе три бабы. Собрались они с разных сторон: какие-то отбившиеся от работы заводские мастеровые, двое татар из Казанской губернии; остальные - свой чусовской прибрежный народ, выросший на сплавах. Из этой пестрой массы Яшка выделился сразу, как непутевый человек. Среднего роста, какой-то весь взъерошенный, кривой на один глаз - одним словом, не настоящий мужик, а так, как мякина в зерне. Особенно страдал Яшка по части одежды: на нем, кроме пестрядинной рубахи и таких же штанов, ничего не было. И это в сентябре, когда и холод, и ветер, и холодный осенний дождь. - Как же это ты так ошибся одежой-то? - журил его водолив. - А вот за работой согреюсь... Который бог вымочит, тот и высушит. - Пропил одежу-то? Яшка только встряхивал головой и улыбался. Что же, было дело!.. Кто его знал, что на реке по ночам так студено будет. Ну, да одежа - дело наживное: не с одежой жить, а с добрыми людьми. Таких молодцов на барке было еще трое, и все забубенные пьяницы. Яшка отличался от них только особенным мужицким балагурством, которое иногда переходило в шутовство. Шутовства-то ему и не прощали. Можно быть и пьяницей и забулдыгой, чем угодно, но только не шутом. А Яшка не мог утерпеть - нет-нет, да и выкинет коленце, так что все помирают со смеху. - Ах, Яшка, хрен тебе в голову!.. Ну и Яшка! На третий день сплава, когда барка бежала еще в камнях, Яшка чуть не подрался. Дело было так. Ранним утром барка бежала мимо лесистого берега. Бурлаки стояли сумрачные, озябшие, озлобленные. С реки так и поддавало холодным осенним туманом. Яшка стоял у потеси вместе с другими и корчился, как грешная душа. Вдруг он прищурил зрячий глаз и жалостливым голосом

Стр.1