МАКАРОВ ИВАН ИВАНОВИЧ (1900 -- 1940?) один из самых популярных писателей 30-х годов. <...> Его имя на долгие годы было вычеркнуто из истории советской литературы. <...> Только после посмертной реабилитации в 1956-м и после восстановления в августе того же года в членах
Союза писателей произведения И.И.Макарова вновь увидели свет и стали доступны для советских
читателей. <...> Каждая страна держит и содержит нас, "обиженных большевиками". <...> Высокий и хмурый, он всю жизнь мечтает насадить по всей земле "вчастую" вишневые сады и при
помощи этих садов "искоренить зло на миру". <...> С ним в паре часто работает цыган Алаверды, или полностью "дядя Паша Алаверды". <...> Дядю Пашу Алаверды я встретил во дворе Андрея-Фиалки на "мезомима". <...> Заметив меня, он степенно поднялся, одернул гимнастерку и сумрачно произнес:
-- Здравье желаем, ваше скородье. <...> Я говорю ему:
-- Андрей, теперь я не "скородье", а просто так... "хозяин". <...> -- И со злой
печалью добавляю: -- Настоящий русский хозяин на китайской земле. <...> За месяц до этого мы угнали на китайскую территорию две тысячи овец у
советского пограничного совхоза. <...> Мы -- это я, Андрей-Фиалка, дядя Паша Алаверды и два пастуха-монгола. <...> Потом вернулся в избу и сказал казаку:
-- Передний хлев ты, Артемий, денька два не открывай. <...>
Там, в хлеву у Артемия, замерзал человек. <...> И к чему эта
огромная разноцветная ваза, похожая и на китайского дракона, и на русского петуха? <...> В одном из переулков джени внезапно остановился и упал передо мной на колени. <...> Несколько часов спустя за эту мою "услугу" джени избавил меня от больших неприятностей. <...> Я сидел в заведении, куда привез меня джени, полупьяный, с маленькой, похожей на ребенка
японкой. <...> Я говорю ему озорно:
-- Я самый настоящий русский, большевик. <...> Я называю его посвоему:
-- Вонючая Стоеросовая Дубина, я такой аграмаднейший большевик. <...> Его страшно забавляет то
обстоятельство, что мы поедем под видом красноармейского отряда по китайскому Трехречью. <...> Потом в Трехречье <...>
Рейд_'Черного_жука'.pdf
Иван Иванович Макаров
Рейд "Черного жука"
Повесть
----------------------------------------------------------------------------------------Макаров
И. Рейд "Черного жука"; Козачинский А. Зеленый фургон;
Ким. Р. Агент особого назначения; Кобра под подушкой.
Составитель Александр Михайлович Разумихин.
М.: Изд-во МПИ, 1990. -- 448 с. ISBN 5-7043-0104-5.
(Библиотека "Советский детектив" в 30 т. Т. 21)
Художник серии В.Сурков. Иллюстрации М.Барабановой.
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru, http://zmiy.da.ru), 28.11.2004
----------------------------------------------------------------------------------------В
настоящий том библиотеки "Советский детектив" вошли произведения 30-х годов, написанные
популярными авторами предвоенной эпохи. Эти повести представляют собой наиболее яркие и в то же
время типичные образцы приключенческой литературы этого периода.
МАКАРОВ ИВАН ИВАНОВИЧ (1900 -- 1940?) один из самых популярных писателей 30-х годов.
Сразу после создания Союза писателей в 1934 году был принят в число его членов. Но в конце тридцатых,
как и многие деятели культуры, был репрессирован. Его дальнейшая судьба неизвестна, как неизвестна
даже точная дата смерти. Его имя на долгие годы было вычеркнуто из истории советской литературы.
Только после посмертной реабилитации в 1956-м и после восстановления в августе того же года в членах
Союза писателей произведения И.И.Макарова вновь увидели свет и стали доступны для советских
читателей.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
"Мы не можем отказать русскому народу в любви и в братской помощи".
Из воззвания папы Пия X
"Приказываю явиться немедленно". Далее следовала подпись "ПР. Воробьев".
А что такое "ПР"? Смешное, напыщенное "ПР". А главное, каждой собаке известно это
"совершенно секретное" учреждение.
Недавно я разговаривал с русским железнодорожником. В форме злой шутки я предрекал скорую
гибель большевиков и, вглядываясь в него, намекнул:
-- Вас взорвут изнутри наши.
Он снял треух, почесал одним пальцем у себя за ухом и, снисходительно улыбаясь, отпарировал:
-- Уж не "Пы-Ры" ли ваша нас взорвет?
И спокойная уверенность железнодорожника снова вызвала во мне знакомый холодок страха и
чувство обреченности. Теперь, когда я смотрю на подпись на телеграмме, невольная злоба зарождается во
мне. Злоба на беспомощность, на эфемерность этого несчастного "ПР".
-- "Приказываю... ПР... Воробьев", -- выпячивая губу, произношу я. -- Приказываю... немедленно...
П... Р... Воробьев.
Потом озлобленно рву телеграмму. Я не признаю никаких "ПР"... "ПР" и хотя бы даже "РПР".
Больше я не повинуюсь никому.
Теперь в каждом государстве есть какое-нибудь "всероссийское "ПР"... "РПР"... или вообще какаянибудь
чертовщина из трех-четырех заглавных букв.
Каждая страна держит и содержит нас, "обиженных большевиками". Даже Китай. Нам уже нет
почета. В каждой ноте Советскому правительству от нас открещиваются, но, ссылаясь на что-то
Стр.1