ИванМакаров
ОСТРОВ
Источник: Иван Макаров "Черная шаль", М., "Московский рабочий", 1970.
1
Из губернии Федор Михайлович вернулся только к вечеру и едва пробрался к себе на остров.
Он остановился около одинокого дуба, отделившегося от леса и страшного своим ростом и
старостью. Вглядываясь в его большое, как пролезть человеку, дупло, он ласково и утвердительно
пошлепал по шершавой коре, точно ласкать дуб нужно было, точно дуб, как хорошая добрая лошадь,
нуждался в его хозяйской ласке.
Сын не ждал его совсем; утром висел непроглядный, разъедающий остатки снега туман, а в
полдень спокойно и величественно, как летом, калило солнце; лощины набухли водой, а дорога
взрыхлела и стала немыслимой.
Мокрый по горло и прозябший, Федор Михайлович устало опустился на лавку, сосредоточенно
посмотрел на высокого, миловидного, но очень печального сына и сказал:
- Хотя и советская власть, а правда в огне не горит и в реке не потонет.
Он скрутил жгутом полу мокрой поддевки и прямо на пол выжал струю грязной воды. Сын взял
веник и принялся растирать лужицу. Он уже догадался, что в губернии отец выиграл тяжбу с поселком,
но все же осведомился:
- Значит, наш опять?
- Ставь самовар, - не отвечая, приказал отец.
Парень бросил веник и полез на печь за самоваром.
- Уток не привязал? - спросил отец и пояснил: -Шел, селезней много, шикают.
- Тебя ожидал, - ответил сын.
- А сам не сварил башкой? - забранился Федор Михайлович. Не переодеваясь, он взял
крестовину, поправил на ней силки и вышел.
На дворе встревоженным, зовущим криком кричала утка, а в ответ ей с простора сникающей зари
нежным и взволнованным шипением отзывался селезень.
"Пораньше бы часом: пяток верный попался бы", - подумал Федор Михайлович и, переловив
уток, поспешно направился к реке.
Не обращая внимания на обжигающий холод воды, он забрел по колено, поставил крестовину и
опять бережно расправил силки. Потом привязал уток и бегом пустился к ближайшим кустам.
Испуганный и радостный крик утки, тяжелый всплеск воды, а затем мягкое шипение услышал он
на полдороге.
"Подсел", - обрадовано подумал Федор Михайлович. Из-за куста он ясно разглядел, как крупный,
матерый селезень, судорожно вытянув зеленую шею, быстро поплыл на уток. У крестовины селезень на
мгновение настороженно и подозрительно поднял голову, остановился, но не совладал с весенним
буйством крови, как-то беззащитно прошипел и рванулся вперед; не достигнув уток, он запутался в
силке, взлетел, упал снова и забился в молчаливом смертельном испуге.
Федору Михайловичу он в этот миг показался поразительно похожим на зеленый, бьющийся на
ветру платок.
Он снова забрел в воду, выправил селезня и схватил его за шею, чтобы привычным и сильным
взмахом руки оторвать голову прочь. Но селезень вытянул шею вдоль спины и покрасневшими от страха
глазами немигаючи смотрел в безбрежное пространство мутного неба и свинцовой воды.
- Прощаешься? - любовно спросил Федор Михайлович и снова схватил его за шею. И опять,
увернувшись, селезень смотрел на небо, чуть покачивая головой.
- Проворный какой... Врешь, у нас, брат... - Федор Михайлович хотел сказать "крепко", но
селезень внезапно рванулся, выскользнул из рук и быстро-быстро исчез вдали.
Федор Михайлович долго смотрел ему вслед, туда, где сливалось в полумраке и уж трудно было
разобрать: небо это или вода.
Стр.1