Владимир Маяковский

Старик с черными сухими кошками (несколько тысяч лет). <...> Вам ли понять, почему я, спокойный, насмешек грозою душу на блюде несу к обеду идущих лет. <...> Небо плачет 20 безудержно, звонко; а у облачка гримаска на морщинке ротика, как будто женщина ждала ребенка, а бог ей кинул кривого идиотика. <...> Проходящие приносят еду - железного сельдя с вывески, золотой огромный калач, складки желтого бархата. <...> Разбейте днища у бочек злости, ведь я горящий булыжник дум ем: Сегодня в вашем кричащем тосте я овенчаюсь моим безумием. <...> В земле городов нареклись господами и лезут стереть нас бездушные вещи. <...> Он - бог, а кричит о жестокой расплате, а в ваших душонках поношенный вздошек. <...> Идите и гладьте гладьте сухих и черных кошек! <...> Весь лов этих вспышек (он будет обилен!) вольем в провода, в эти мускулы тяги, заскачут трамваи, пламя светилен зареет в ночах, как победные стяги. <...> Мир зашевелится в радостном гриме, цветы испавлинятся в каждом окошке, по рельсам потащат людей, а за ними все кошки, кошки, черные кошки! <...> Над городом - где флюгеров древки женщина 130 - черные пещеры век мечется, кидает на тротуары плевки, а плевки вырастают в огромных калек. <...> Я ходил, подергиваясь, руки растопыря, а везде по крышам танцевали трубы, и каждая коленями выкидывала 44! <...> Человек с растянутым лицом А, может быть, вещи надо любить? <...> 170 И там, где у человека вырезан рот, многим вещам пришито ухо! <...> На тарелках зализанных зал будем жрать тебя, мясо, век! <...> Мозг людей остер, 230 но перед тайнами мира ник; а ведь вы зажигаете костер из сокровищ знаний и книг! <...> Человек с растянутым лицом Если б вы так, как я, любили, вы бы убили любовь или лобное место нашли 270 и растлили б шершавое потное небо и молочно-невинные звезды. <...> Вступают удары тысячи ног в натянутое брюхо площади. <...> Вместе Идем, где за святость 280 распяли пророка, тела отдадим раздетому плясу, на черном граните греха и порока поставим памятник красному мясу. <...> На улицах <...>