А. В. Луначарский
Выставка картин Сезанна
Русская прогрессивная художественная критика второй половины XIX -- начала XX века.
М., "Художественная литература", 1977
OCR Бычков М. Н.
{* Впервые опубликовано в газете "Киевская мысль", 1914, No 5.}
Два дня назад открылась в галерее Бернгейма выставка картин Сезанна. Это небольшая выставка.
Двадцать пять полотен масляными красками, шесть акварелей и десятка два незаконченных акварельных
набросков.
Однако при огромном влиянии, которое оказывает покойный художник на новейшее французское
искусство, являясь чуть ли не подлинным героем дня нынешнего художества, и такая выставка
представляет большой интерес.
В самом деле, Сезанн, можно сказать, совсем не представлен в официальных музеях. Чтобы
познакомиться с ним, надо бегать по магазинам, частным коллекциям, куда проникнуть иногда очень
трудно.
Некоторым подспорьем для изучения Сезанна являются альбомы фотографий. Этот художник
сравнительно мало проигрывает, теряя краски. Но до сих пор и вполне удовлетворительно изданного
альбома не было в распоряжении публики.
Бернгейм пополнил этот пробел, дав прекрасное издание фотографий почти всех произведений
Сезанна в роскошной книге. К сожалению, цена этого издания малодоступна: на худшей бумаге она
стоит сорок франков. Кстати, обращаю внимание на другое очень недурное издание: итальянское "Voce"
дает за ничтожную цену в два с половиной франка двенадцать очень тщательно сделанных гелиогравюр
с типичнейших работ Сезанна.
Нечего говорить, что организованная Бернгеймом выставка, несмотря на то, что к продаже
назначены только девять небольших картин, возбуждает большое внимание. Публики много, и
посетители, конечно, мешают друг другу. То тот, то другой "знаток" или художник прилипнет носом к
какому-нибудь полотну, загородит его спиной и остается в такой позиции с четверть часа, вызывая
крайнее нетерпение окружающих.
К общему суждению о Сезанне, какое у меня составилось из прежде виденных в разных местах
работ его, выставка ничего не прибавила.
Почти все предложенные здесь публике полотна некрасивы. Потухшее, сероватое небо; какая-то
запыленная жестяная зелень; странные natures mortes, на которых фрукты и овощи кажутся сделанными
из камня и раскрашенными; человеческие фигуры, неуклюжие и неживого цвета; портреты, упрощенные
и уродливые; уже ясно сказывающийся и позднее перешедший в кубизм наклон к замене гибких линий и
сложных поверхностей прямыми плоскостями, пересекающимися под определенным углом,-- все это
делает впечатление от работ Сезанна жестким, тяжким, почти удручающим. В его мире нет воздуха, нет
солнца. Все слишком плотно. Жить в таком мире было бы невыносимо. Художник лишен грации, лишен
благодати радовать.
И тем не менее, эта аскетическая живопись, почти лабораторная, в которой своеобразное
умничание заслоняет самое живописание, поражает вас каким-то сначала непонятным даже
благородством.
На какое бы из этих полотен вы ни взглянули, оно сразу голосом важным и внушительным
говорит вам о чем-то серьезном. Оно не хочет быть грациозным, оно не хочет радовать, оно сознает свою
некрасивость, но оно не допускает шуток с собою, сделано не для легкомысленного зрителя.
Огромная заряженность каждой работы напряженным трудом, огромная интенсивность искания,
торжественная и благоговейная добросовестность каждого штриха -- вот что в конце концов начинает
волновать вас.
В Сезанне есть нечто от педанта, но и нечто от пророка. Вы чувствуете, как тяжела его рука, но
вы чувствуете также, как полновесны его мысли, настроения.
Сезанн выступил почти одновременно с импрессионистами. Казалось, что он поделил мир
пополам с благоуханным Мане, с детски-солнечным Ренуаром, с мерцающим Синьяком. Те взяли себе
атмосферу, трепет эфира, переливы светотеней, игру бликов и отражений -- все, что лучится, что мреет,
что зыбко. Мир для них -- фата-моргана, целиком порождение света и откровение бытия глазу.
Сезанн все это от себя презрительно отбросил: он оставил себе костяк природы. Для него мир -
Стр.1