"Гражданин", No 4, 1873
Оригинал здесь -- http://smalt.karelia.ru/~filolog/grazh/1873/22janN4.htm#_ftnref1
Соборяне. Старогородская хроника. Н. Лѣскова. (Стебницкаго). Москва. 1872 (5 частей въ одной
книгѣ; 136+72+74+42+76, всего 400 страницъ) 8о. Цѣна 3 рубля сер.
Романъ этотъ, созданьемъ котораго Н. С. Лѣсковъ поставилъ внѣ всякихъ сомнѣнiй свое
глубокое поэтическое дарованiе, есть вмѣстѣ съ тѣмъ чрезвычайно знаменательное, отрадное явленiе въ
нашей образованности. Въ сферу поэзiи нашей авторъ вводитъ въ первый разъ лица изъ русскаго
духовенства и притомъ съ чисто-поэтическимъ отношенiемъ къ нимъ, т. е. ставитъ передъ нами
положительные типы изъ этой среды. Г. Лѣсковъ открываетъ такимъ образомъ для нашей поэзiи новую,
нетронутую еще ею жизненную среду русскаго общества и народа. Заслуга немаловажная сама по себѣ,
и получающая еще большую важность въ виду критическаго положенiя нашего общества. Опять, въ
тысячный и тысячный разъ, наша поэзiя, какъ и всегда, идетъ впереди общества и напоминаетъ намъ о
нашихъ силахъ среди нашего безсилья!
На фонѣ бѣдной жизни уѣзднаго городка авторъ ставитъ передъ нами трехъ духовныхъ;
безшабашнаго потомка малорусскихъ казаковъ, сангвиника-богатыря, вдоваго дьякона Ахиллу
Десницына, до сѣдыхъ волосъ сохранившаго почти дѣтскую непосредственность; затѣмъ щедушнаго,
жиденькаго холерика, который "есть, какъ бы его нѣтъ", маленькаго священника Захарiю Бенефактова,
женатаго и окруженнаго толпою дѣтей, малъ-мала меньше и наконецъ -- главное лицо всей хроники,
массивнаго и маститаго, вызывающаго къ себѣ всеобщее уваженiе, бездѣтнаго хоть и женатаго,
семидесятилѣтняго старика, протоiерея Савелiя Туберозова, одиноко "Божiе живое дѣло" несущаго,
несущаго его на однихъ своихъ плечахъ среди тупаго или пассивнаго захолустья, среди консисторской и
прочей "мерзости запустѣнiя"...Что за лицо! Съ первой страницы хроники, съ первыхъ -- что называется -
- ударовъ кисти художника, просто и естественно, какъ сама жизнь, выростаетъ эта чудесная, величавая
фигура, разъ увидавъ которую, никогда ея не забудешь. Та великая, "непомѣрная" душевная сила,
которою испоконъ вѣку велась, ведется и будетъ вестись исторiя наша, -- сила, извѣстная въ мiрѣ подъ
именемъ великорусскаго племени русскаго народа, -- эта великорусская сила -- душа стоитъ теперь
передъ нами, передъ совѣстью и сознаньемъ такъ называемаго образованнаго русскаго общества,
неотразимо стоитъ, облекшаяся въ плоть и кровь до осязательной очевидности, отъ которой мы
попятились бы можетъ быть, въ виду ея энергiи, назадъ, если бы она не стояла на этотъ разъ, въ
творческомъ воображеньи поэта, въ священническихъ ризахъ, примиренная съ нами евангелiемъ, своими
страданьями, страданьями глухими, страданьями въ мелкотѣ обыденности, примиренныя съ нами и со
всею жизнью нетолько священникомъ Бенефактовымъ, вдругъ передъ нами выросшимъ, на
предсмертной исповѣди Туберозова, изъ нищаго духомъ человѣчка въ апостола -- нѣтъ, больше,
примиренная съ нами чуднымъ свѣтомъ искусства -- да обаяньемъ высокой поэзiи, -- не гаэрскимъ
обличительствомъ, глумящимся надъ жизнью въ своемъ личномъ безсильи, никому не сладкомъ, да
никому не нужномъ. Тихо и сильно, какъ всякая настоящая жизнь, проходитъ передъ нами это глубокое
лицо, живое до способности къ комизму и серьезное до высокаго, до трагизма, до слезъ. Но въ своей
примиренности, въ чистомъ сiяньи искусства, оно стоитъ передъ нами еще неотразимѣе, еще сильнѣе
чѣмъ еслибъ поэтъ вздумалъ обратиться -- еслибъ это было возможно -- въ грошоваго обличителя,
наставителя, моралиста и т. п. Все кругомъ него въ романѣ, все, въ чемъ есть живая душа, все тяготѣетъ
къ нему, какъ къ силѣ, какъ къ сердцу своему, а оно -- это лицо -- стоитъ одиноко, не смотря на
привязанность къ себѣ паствы, на общее уваженiе, на близость имъ только и дышащей, любящей жены.
"Ты развѣ не одинокъ?" говоритъ ему чуть не столѣтняя екатерининская боярыня, принимая его у себя
въ барской усадьбѣ. "Чтожъ, развѣ твоя жена все понимаетъ, чѣмъ ты, какъ умный человѣкъ, можешь
поскорбѣть и поболѣть! -- Любить? Да ты ее любишь сердцемъ, а помыслами души все таки одинокъ
стоишь! Не жалѣй меня, что я одинока! Всякъ, братъ, кто въ семьѣ дальше братняго носа смотритъ и
между своими одинокимъ себя увидитъ!" -- Да , передъ нами одно изъ лицъ, которыя рѣдко бываютъ не
одиноки: это -- служители не людей, а дѣла, не собственной личности, не своего жалкаго самолюбьишка,
а идеи, служители, по превосходному выраженiю автора, "Божьяго живаго дѣла".
Созданье этого новаго типа въ нашей поэзiи, типа чуть-чуть не центральнаго (по егоблизости къ
Стр.1