Александр Иванович Куприн
Дочь великого Барнума
Текст сверен с изданием: А. И. Куприн. Собрание сочинений в 9 томах. Том 7. М.: Худ.
литература, 1973. С. 377 -- 392.
I
Дневная репетиция окончена. Друг мой, клоун Танти Джеретти, зовет меня к себе на завтрак:
сегодня у него великолепная маньифика - "минестра" по-неаполитански. Я испрашиваю позволения
прихватить по дороге оплетенную маисовой соломой бутылочку кианти. Живет Танти (уменьшительное
от Константин) в двух шагах от цирка Чинизелли, в однооконном номерке дешевой гостиницы. Семья его
маленькая: он и жена Эрнестина Эрнестовна - "грациозная наездница", она же танцует в первой паре
циркового кордебалета.
Фамилия Джеретти - старинная. Она обосновалась в России еще в эпоху Николая I и давно
известна во всех постоянных цирках и во всех бродячих полотняных "шапито". Она весьма ветвиста; из
нее вышло множество отличных цирковых артистов: акробатов, жокеев, вольтижеров [*],
дрессировщиков, партерных гимнастов, жонглеров, музыкальных клоунов и шпрехклоунов (то есть
говорящих). Джеретти всех возрастов работают в икарийских играх, на канате и на проволоке, на турнике
и на трапеции, делают воздушные полеты под "кумполом" цирка, выступают в высшей школе верховой
езды, в парфорсе и тендеме.
[*] - Наездников (от фр. voltigeurs).
Танти родился в Москве. Он впервые показался публике на тырсе (смесь опилок и песка) манежа
четырех лет от роду и последовательно так обучился всем отраслям циркового искусства, что может
прилично заменить исполнителя в любом номере из старинного репертуара. В высокой степени он
обладал необходимыми для цирка двумя сверхчеловеческими чувствами: шестым - темпа и седьмым -
равновесия.
В зрелом возрасте он по влечению остановился на клоунском ремесле. Для этого у него были все
нужные данные. Родные его языки - итальянский и русский. Но одинаково свободно и плохо он болтал на
всех европейских языках, включая сюда финский, грузинский, польский и татарский. Он был достаточно
музыкален и играл на любом инструменте, не исключая геликона и бычачьего пузыря. Голос его
отличался таким особенно ясным звуком, что без всяких усилий бывал слышим в отдаленнейших уголках
цирка. Главным же достоинством (и истинным даром божиим) был у Танти милый прирожденный юмор -
качество редкое даже у известных клоунов, не говоря уже о всем человечестве.
Не знаю почему, Танти не приобрел шумной славы, подобно некоторым его собратьям, как,
например, Танти Бедини, братьям Дуровым, долговязому рыжему Рибо, коричневому Шоколаду, братьям
Бим-Бом, Жакомино, братьям Фраттелини. Может быть, это происходило от излишней самолюбивой
застенчивости? Или просто от неумения и нежелания Танти делать вокруг своего имени пеструю шумиху?
Но директора цирков отлично знали, что если публику и привлекают в цирк кричащие имена "всемирно
знаменитых соло-клоунов", то смеется она особенно громко, весело и непринужденно при выходах и
маленьких репризах Танти Джеретти. Танти был клоуном не для чванных лож и надменного партера, а
для верхних балконов и градена, где ценят, любят и понимают смех.
Смешон и забавен он был в старом английском вкусе: наивном и флегматичном. В русском театре
было раньше такое амплуа - "простак". Выходил он на манеж в традиционном просторном балахоне
Пьеро с остроконечным войлочным колпаком на голове, лениво волоча ноги, запустив руки глубоко в
карманы широчайших сползающих панталон. Все ему на свете надоело и прискучило. Когда его партнер в
ярко-шелковом костюме, расшитом атласными бабочками и сверкающими блестками, предлагал ему
показать публике новый номер, он, так и быть, соглашался, - "раз вышел на манеж, надо же работать!" -
но соглашался с унынием и недоверием: "Все равно это никому не интересно". Слушая его недоуменные
вопросы и рассеянные, невпопад, ответы, раек изнемогал от хохота, но сам Танти, понурый, весь точно
развинченный, никогда не смеялся.
Стр.1