Александр Иванович Куприн
Белый пудель
Текст сверен с изданием: А. И. Куприн. Собрание сочинений в 9 томах. Том 3. М.: Худ.
литература, 1971. С. 264- 293.
I
Узкими горными тропинками, от одного дачного поселка до другого, пробиралась вдоль южного
берега Крыма маленькая бродячая труппа. Впереди обыкновенно бежал, свесив набок длинный розовый
язык, белый пудель Арто, остриженный наподобие льва. У перекрестков он останавливался и, махая
хвостом, вопросительно оглядывался назад. По каким-то ему одному известным признакам он всегда
безошибочно узнавал дорогу и, весело болтая мохнатыми ушами, кидался галопом вперед. За собакой шел
двенадцатилетний мальчик Сергей, который держал под левым локтем свернутый ковер для
акробатических упражнений, а в правой нес тесную и грязную клетку со щеглом, обученным вытаскивать
из ящика разноцветные бумажки с предсказаниями на будущую жизнь. Наконец сзади плелся старший
член труппы - дедушка Мартын Лодыжкин, с шарманкой на скрюченной спине.
Шарманка была старинная, страдавшая хрипотой, кашлем и перенесшая на своем веку не один
десяток починок. Играла она две вещи: унылый немецкий вальс Лаунера и галоп из "Путешествий в
Китай" - обе бывшие в моде лет тридцать - сорок тому назад, по теперь всеми позабытые. Кроме того,
были в шарманке две предательские трубы. У одной - дискантовой - пропал голос; она совсем не играла, и
поэтому, когда до нее доходила очередь, то вся музыка начинала как бы заикаться, прихрамывать и
спотыкаться. У другой трубы, издававшей низкий звук, не сразу закрывался клапан: раз загудев, она
тянула одну и ту же басовую ноту, заглушая и сбивая все другие звуки, до тех пор пока ей вдруг не
приходило желание замолчать. Дедушка сам сознавал эти недостатки своей машины и иногда замечал
шутливо, но с оттенком тайной грусти:
- Что поделаешь?.. Древний орган... простудный... Заиграешь - дачники обижаются: "Фу, говорят,
гадость какая!" А ведь пьесы были очень хорошие, модные, но только нынешние господа нашей музыки
совсем не обожают. Им сейчас "Гейшу" подавай, "Под двуглавым орлом", из "Продавца птиц" - вальс.
Опять-таки трубы эти... Носил я орга?н к мастеру - и чинить не берется. "Надо, говорит, новые трубы
ставить, а лучше всего, говорит, продай ты свою кислую дребедень в музей... вроде как какой-нибудь
памятник..." Ну, да уж ладно! Кормила она нас с тобой, Сергей, до сих пор, бог даст и еще покормит.
Дедушка Мартын Лодыжкин любил свою шарманку так, как можно любить только живое,
близкое, пожалуй, даже родственное существо. Свыкнувшись с ней за многие годы тяжелой бродячей
жизни, он стал наконец видеть в ней что-то одухотворенное, почти сознательное. Случалось иногда, что
ночью, во время ночлега, где-нибудь на грязном постоялом дворе, шарманка, стоявшая на полу, рядом с
дедушкиным изголовьем, вдруг издавала слабый звук, печальный, одинокий и дрожащий: точно
старческий вздох. Тогда Лодыжкин тихо гладил ее по резному боку и шептал ласково:
- Что, брат?Жалуешься?.. А ты терпи...
Столько же, сколько шарманку, может быть, даже немного больше, он любил своих младших
спутников в вечных скитаниях: пуделя Арто и маленького Сергея. Мальчика он взял пять лет тому назад
"напрокат" у забулдыги, вдового сапожника, обязавшись за это уплачивать по два рубля в месяц. Но
сапожник вскоре умер, и Сергей остался навеки связанным с дедушкой и душою, и мелкими житейскими
интересами.
II
Тропинка шла вдоль высокого прибрежного обрыва, извиваясь в тени столетних маслин. Море
иногда мелькало между деревьями, и тогда казалось, что, уходя вдаль, оно в то же время подымается
вверх спокойной могучей стеной, и цвет его был еще синее, еще гуще в узорчатых прорезах, среди
Стр.1