Сержант Иван Иванович Иванов, или все заодно

Стр.1

Н. В. Кукольник Сержант Иван Иванович Иванов, или все заодно Исторический рассказ Старые годы. Русские исторические повести и рассказы первой половины XIX века./ Сост. и подгот. текста А. Рогинского. --М.: Худож. лит., 1989. (Классики и современники. Русская классич. лит-ра). OCR Бычков М. Н. I ВСТУПЛЕНИЕ Недалеко от провинциального города Костромы, почти по соседству с Татарскою слободою, на небольшой возвышенности, стоял барский двор вдовы Ландышевой; несколько повозок и привязанные к ним лошади не оставляли никакого сомнения, что у Варвары Сергеевны гости, а по опрятному виду и лошадей, и повозок, и сбруи можно было заключить безошибочно, что гости из города высокого ранга, потому что между разного рода рыдванами была и карета! В Костроме -- карета! И когда? В начале XVIII столетия! Неудивительно, что у самых ворот стояла толпа зевак обоего пола из большой соседней вотчины Варвары Сергеевны да из Татарской слободы. -- Знать, Ерема, сам воевода в этой избе приехал,-- сказал Иван, высокий и статный парень в дешевом, но опрятном кафтане. -- Видишь,-- отвечал Ерема, указывая на карету,-- и окна в избе поотворяли, стало быть, проветривают. -- Вестимо, проветривают! А что, Ерема, когда бы нам с Домной в воскресенье да к венцу на таком диве поехать! -- Видишь, выдумал! Воевода -- полковник, так ему и по чину в такой повозке ездить. А ты и в санях доедешь! -- Лишь бы только доехать. Что-то барыня скажет? Вот мы и теперь с Домной пришли позволенья просить. Ан тут гостей нанесло из города! Станет она с холопьями толковать. -- Ну, так завтра! -- Не ровен час, Ерема. Как барич дома, да не спит, так к барыне приступу нет. Надо так уноровить, чтобы барич с татарами псов гонял по полю, али чтобы по Волге дичь стрелял с дядькой, али чтобы, где ни есть, к девушкам приставал. А так еще, чего доброго, наткнешься на беду. -- Да, шутник барич, нечего сказать. -- Хорош шутник! Третью невесту от Андрюшки во двор оттягал. Дитя, говорит барыня; борони Бог от такого дитяти! В это самое время на небольшом коне подъехал молодой человек лет осемнадцати. Он был одет в короткий полушубок тонкого синего сукна с бобровой опушкой, на голове -- соболья шапочка с кутасиком, как тогда носили дворянские дети. За ним на огромном донкихотовском Россинанте во весь галоп скакал Ефремыч, дядька Ландышева. И руки, и ноги, болтаясь, показывали, как он спешил за дорогим питомцем. Наконец несколько человек верховых (так и назывались) заключали поезд. Володя наскакал на толпу и кричал, размахивая плетью: "Раздавлю, раздайся!" Бедные зрители разбежались, один только Иван, схватив за руку дорогую свою Домну, посторонился с дороги и не бежал от наездника дальше. Володя грозно посмотрел на смелого холопа, на Домну и вскрикнул: -- Тьфу ты, черт, какая хорошенькая! В одно мгновение соскочил с лошади, подал уздцы Ивану и сказал, не глядя на него: -- Держи, болван! Из чьей ты волости, красавица? -- А вон из Кудиновки,-- отвечала девушка, покраснев по уши. -- Из нашей волости! Да как же я про тебя ничего не знал? Видишь ты, старый черт! Что ты, верно, для себя ее прятал?! Это обращение относилось к Ефремычу. С трудом удержав сухопарого, вислоухого своего коня, Ефремыч отвечал почтительно:

Стр.1