Сигизмунд Доминикович Кржижановский
Чужая тема
- Встреча произошла тут, у столика, за которым мы с вами сейчас. Все
было, как теперь: спины, согнувшиеся над тарелками, никелевый звон ложечек
на прилавке, даже те же росчерки инея на окне и от времени до времени шорох
дверной пружины, впускающей клубы морозного пара и посетителей.
Я не заметил, как он вошел. Его длинная спина с грязным шарфом,
свесившимся через плечо, включилась в поле моего зрения в момент, когда он,
просительно склонясь, задержался у одного из столиков. Это было вон там -
направо у колонны. Мы, посетители столовой, привыкли к вторжениям всякого
рода люмпенов, ведущих тонкую игру с рефлексом вкусовых желез. Возникнув
перед прожевывающим ртом с коробкой спичек или пачкой зубочисток на грязной
ладони, протянутой, так сказать, поперек аппетита, они точно и быстро
стимулируют жест руки, отмахивающейся копейкой. Но на этот раз и стимул и
реакция были иными: старик профессорского типа, к которому обратился
вошедший, вместо того чтобы ответить медяшкой, вдруг - бородой в борщ и
тотчас же, выдернувшись,- лопатками к стене, по лбу его ползли морщины
изумления. Проситель вздохнул и, отшагнув от стола, огляделся: к кому еще?
Две комсоставских шинели у окна и компания вузовцев, весело клевавших
вилками вкруг сумбурно составленных столиков,
очевидно,
его не
удовлетворяли. После секундного колебания он направился по прямой на меня.
Сначала учтивый полупоклон, потом:
- Не хотели б вы приобрести, гражданин, философскую систему? С двойным
мироохватом: установка и на микро- и на макрокосм. Проработана в строгом и
точном методе. Ответ на все запросы. Ну, и... цена без запроса.
- ?
- Вы колеблетесь, гражданин. Между тем миросозерцание, которое я мог
бы уступить вам и в рассрочку, вполне оригинально; не подержано ни в чьих
мышлениях. Вы будете первым, просозерцавшим его. Я - лишь так, простой
конструктор, сборщик систем. Всего лишь.
Говоривший, наткнувшись на молчание, на минуту смолк и сам. Но упрямая
складка, стянувшая его длинные брови, не разжималась. И, нагнувшись почти к
самому моему уху, продавец досказал:
- Но, поймите же наконец, что, отдавая вам миросозерцание, я сам
остаюсь без. И если б не крайняя нужда...
Признаюсь, я с некоторым беспокойством отодвинул стул: сумасшедший или
пьяный? Но близкое дыхание человека
было чисто, глаза же прятались под
угрюмо опущенные веки.
- Не стану скрывать: система идеалистична. Но ведь я же и не дорого
прошу.
- Послушайте,- заговорил я наконец, решив резко оборвать нелепицу,кто
бы вы ни были и...
И в это время он поднял глаза: их сощуренные зрачки спокойно и ясно
улыбались. Как будто даже без насмешки. Мне оставалось - на улыбку улыбкой.
Теперь уже пальцы человека, сделавшего метафизическую концепцию, упирались
о край стола:
- Если миросозерцание вам не по средствам,
то,
может, вы
удовлетворитесь двумя-тремя афоризмами - по вашему выбору. Чем могу
служить: глубиной или блеском, остроумием или лапидарностью, философическим
серьезом или каламбурной игрой слов? Условимся, кстати, и относительно
эмоциональной окраски: предпочитаете ли вы печальные сентенции, ну, там,
резиньяцию или...
- Допустим,
печальные, - пробормотал я, не зная, как распутать
разговор.
- Сейчас.
Секунд пять пальцы его нервно отстукивали о край стола. Потом:
- Ну, вот - готово. Внимание: "Я знаю мир, где ходят и по солнечной
стороне, но только... ночью".
И после паузы, оглядев меня, своего покупателя, добавил:
- Не понравилось. Недостаточно грустно? Ну, хорошо, я постараюсь.
Минуту. Есть. Слушайте: "Надо жить так, чтобы ни одному лавровому деревцу
не сделали из-за тебя больно". И, наконец... Но это уже не афоризм: я не ел
четыре дня. Накормите меня.
В ответ на пригласительный жест человек как-то резко сломался в
коленях и сел. Я постучал и распорядился.
Глубокая тарелка. За ней мелкая. Продавец афоризмов отодвинул прибор,
затем кресло, встал и снисходительно кивнул:
Стр.1