В. Г. Короленко
Георгий Чулков. -- "Тайга"
Драма. Издательство "Оры". С.-Петербург. 1907
В. Г. Короленко. Собрание сочинений в десяти томах.
Том восьмой. Литературно-критические статьи и воспоминания. Исторические очерки
М., ГИХЛ, 1955
Подготовка текста и примечания С. В. Короленко
OCR Бычков М. Н.
"Тайга"! Прежде всего,-- что такое тайга? Читатель, даже не бывавший в Сибири, знает, что
тайгою называют по местному лес, а так как в Сибири леса преимущественно лиственничные, то значит
тайга есть сибирский лиственничный лес. Дело как будто просто, для г. Георгия Чулкова даже слишком
просто. Поэтому, при "переоценке" ясных понятий с декадентской точки зрения, он считает нужным дать
тайге свои собственные "новые определения". В его драме некто Юрий, недавний житель "тайги",
спрашивает у доктора, живущего "в тайге" 13 лет: "Скажите, доктор, что собственно значит слово тайга?
Этот густой лес, что раскинулся вокруг?" И доктор отвечает: -- "Нет, тайгой называется и лес, и земля
вместе".Юрий (полагаю, с недоумением): "И лес, и земля вместе?" Доктор: "Да; и лес, и земля, и притом
в их священной пустынности".
Мало вразумительно и едва ли правильно, но кто докажет, что правильность и вразумительность
-- нужны для всяких определений? Ведь вот и слово металл дает понятие, как будто довольно ясное. Но в
этом простом виде оно совсем не интересно. А скажите его особенным образом, да еще прибавьте к нему
"жупел",-- и замоскворецкие купчихи, по свидетельству Островского,-- станут впадать в истерику. Это
значит, что к простому понятию прибавлено "настроение", столь интенсивное, что для нервных
замоскворецких дам оно становится даже нестерпимым... Повидимому, и тайга дает г. Чулкову
"настроение" лишь тогда, когда она является не тем, что она есть в действительности, а только с
прибавлением к ней "земли в священной пустынности" и разных небывалых жупелов. По счастливой
случайности, это маловразумительное определение мы можем дополнить еще некоторыми чертами,
заимствованными у того же автора. Одновременно с "драмой" г. Чулкова мы прочитали его поэтическое
произведение, напечатанное в газете "Товарищ" (No 249) и озаглавленное "В тайге". Из него мы узнаем,
что г. Чулков "сквозь чащу-дрему тайги вечерней с неверным сердцем бродил во сне"... Во время этой
интересной прогулки по "таежному, нежному и страшному пути", "хранимый словом напевно-ярым",
поэт сделал несколько открытий, даже, можно сказать, откровений, чрезвычайно интересных не только
для географов, но и для исконных сибиряков, всю жизнь проводящих в тайге. А именно, он узнал, что
...там в глубинах, забытых богом,
Где клект орлиный заглох в глуши,
И зверь сердитый с могучим рогом
Мох черный топчет в лесной тиши...
...Там лебедь белый в седом тумане
Поет о смерти, зовет, зовет,
И я несмело, во сне-обмане
Пою, как лебедь, зеркальность вод...
Если оставить в стороне самого поэта, который, очевидно, составляет в тайге явление
совершенно исключительное и случайное -- вероятно, даже никогда небывалое,-- то все же окажется, что
в той тайге, которую "познал" г. Чулков в своем видении, водятся, во-первых, носороги, во-вторых,
зимой на озерах сохраняется "зеркальность вод" и, в-третьих, на этой зеркальности поют лебеди...
В этой-то интересной тайге происходит некое таинственное "действо" между проживающими там
людьми, столь же экзотического происхождения, как таежные носороги и лебеди. Это, во-первых,Юрий,
личность без определенной физиономии, к коему приезжает невеста ("сестра Любовь"). Она, конечно, не
Стр.1