В. Г. Короленко
Колечко
(Из архивных дел)
В. Г. Короленко. Собрание сочинений. Т. 4
Библиотека "Огонек"
М., "Правда", 1953
OCR Бычков М. Н.
Каждое поколение относится с сожалением или насмешкой к предшествующему.
Фр. Сарсэ.
В 1785 году балахонский мещанин, а серебряных дел мастер, Яснов сделал серебряное колечко.
Колечко, надо думать, было сделано с изрядным мастерством, и, вероятно, Яснов имел основание
гордиться своим изделием. По крайней мере и он и его сын впоследствии легко могли отличить это
колечко, на чьей бы руке оно ни находилось. Однако цена колечку была, по нашему времени, очень
невысокая -- всего двадцать пять копеек. Как бы то ни было, в один злополучный день мастер Яснов
сделал последний удар резца, почистил, оглядел и отдал колечко по принадлежности, не подозревая, что
в этой небольшой вещице он выковал несчастие чьей-нибудь жизни.
А между тем колечку суждено было стать злым талисманом, причинившим впоследствии много
хлопот одним, много слез и горя другим.
Впрочем, вначале колечко не имело еще этой таинственной силы, и мы не имеем основания
думать, чтобы, по выходе из рук старого Яснова, карьера серебряного колечка представляла что-либо
выдающееся. Кто-то носил его, кто-то им щеголял и кто-то, наконец, самым прозаическим образом, снес
его в заклад,-- дворцово-заузольской волости крестьянской женке, вдове Фекле Ивановой Шумиловой,
которая, в своем горьком сиротстве, занималась отдачею небольших денег в рост, под надежные залоги.
Так колечко лежало до времени в хорошей компании разных других предметов украшения и
роскоши, коими прабабки нынешних балахонцев прельщали их же прадедушек. Тут были: и шляпка
китаешная, и подзышка красная, и чернолапчатая, и кокошник штофный с золотыми галунами, и много
других, тому подобных предметов, все той вдове от разных чинов балахонцев и балахонок отданных в
минуту нужды под заклад...
Но вот, в одну темную ночь, к горькой вдовице наведались неведомые воровские люди, которые,
взломав железным ломом ее сундук, утащили оттуда закладное имущество,-- и шляпку, и подзышку, и
многое другое уволокли воровские люди темною ночью -- конечно, не на собственную потребу. Через
несколько дней все это очутилось в Нижнем на Почайне и разошлось по свету.
Пошло гулять и роковое колечко, к которому с этих пор прилипла некоторая зараза. Темная ночь,
темная работа и руки воровских людей сообщили ему это свойство, заключенное, как таинственная сила,
в немой и незримой угрозе, которую деды и отцы наши формулировали очень известной и не потерявшей
еще свою силу поговоркой: "от тюрьмы, да от сумы не зарекайся".
Пройдите еще теперь по нижегородскому балчугу, где просвещенной муниципией нашего
столетия для порядку выстроены шатры с разными краткими, но выразительными надписями, вроде
"здесь обувают и одевают",-- и посмотрите, сколько разного старья переходит тут из рук в руки. Знает ли
покупающий, на ком в последний раз было одеяние, которое он с такою гордостию напялил за дешевую
цену на свои плечи? Может быть, бывший владелец этого пиджака или этой фуражки уже лежит в сырой
могиле, оставив своему неведомому преемнику зародыши своей смертельной болезни,-- оспы,
дифтерита, чахотки. И владелец, за самую дешевую цену приобревший одеяние, гордо уходит с
толкучки, окруженный невидимым облаком смерти... Кто спрашивает об этом и какому русскому
человеку внушите вы по этому поводу какие-либо опасения... В животе и смерти,-- говорит русский
человек,-- бог волен. А прошлые века оставили нам и еще другую поговорку: от тюрьмы и сумы не
зарекайся.
Стр.1