В. О. Ключевской
Памяти А. С. Пушкина
В. О. Ключевской. Сочинения в восьми томах.
Том VIII. Исследования, рецензии, речи (1890-1905)
М., Издательство социально-экономической литературы, 1959
OCR Бычков М. Н.
Для чего мы празднуем юбилейные годовщины великих деятелей нашего прошлого? Не для того
ли, чтобы питать национальную гордость воспоминаниями о своих великих поколениях? Едва ли.
Национальная гордость -- культурный стимул, без которого может обойтись человеческая культура.
Национальное самомнение, как и национальное самоуничижение, -- это только суррогаты народного
самосознания. Надобно добиваться настоящего блага, истинного самосознания без участия столь
сомнительных побуждений.
Самосознание -- трудное и медленное дело, венчающее работу человека или народа над самим
собой, и достигается разносторонними путями. Праздники в память людей, двинувших или облегчивших
эту работу, -- минутные остановки, чтобы осмотреться, перевести дух, оглянуться на пережитое,
сосчитать прожитые годы. Так в пути оглядываются назад, чтобы по выдающимся пунктам сообразить
пройденное расстояние и проверить направление.
Великие деятельности -- проверочные моменты народной жизни. Каким-то трудно уловимым
процессом общения лица с окружающей средой в них собираются мелкие, раздробленные интересы и
стремления и действием личного творчества перерабатываются в цельное и крупное дело, которое в одно
и то же время и вскрывает запас нажитых обществом сил и средств, и предуказывает их дальнейшее
развитие. Такие деятельности-- и показатели народного роста, и указатели направления его жизни. В них,
как в зеркале, мы видим самих себя, сквозь них всматриваемся в собственную душу; они объясняют нам
нас самих. Великие исторические могилы тем и памятны, что оживляют народное самосознание.
На протяжении двух последних столетий нашей истории были две эпохи, решительно важные в
движении русского самосознания. Они ознаменованы деятельностью двух лиц, работавших на очень
далеких одно от другого поприщах, но тесно связанных логикой исторической жизни. Один из этих
деятелей был император, другой -- поэт. Полтава и Медный всадник образуют поэтическую близость
между ними.
Древняя Русь, целые века изнывая в изнурительной борьбе с восточным варварством, оторванная
этой борьбой от живого общения с образованным Западом, из доступного Домашнего материала и
домашними средствами с трудом сколотила невзрачное, тяжелое, но прочное государство. В ней
скрывались богатые материальные средства, которых она не умела найти и разработать, а силы духовные
росли кое-как, без надлежащего призора и ухода, не зная сами себя. Петр Великий разглядел те и другие и
начал с первых, мощными мозолистыми руками взрыл это, как он говорил, божие благословение, втуне
под землею скрывающееся, призвав на помощь техническое знание Запада, и трудным ломаным путем из
Москвы через Полтаву, Гангут и Ништадт вдвинул Россию в семью европейских держав и народов. С той
минуты Европа была объединена и закончена, впервые стала цельной и сплоченной, Западно-Восточной
Европой. Оплакивая смерть своего преобразователя, и Россия впервые почувствовала сквозь слезы свою
столь нежданно и быстро создавшуюся международную и политическую мощь. Это было чувство ей
непривычное и незнакомое; оно и было первым движением пробуждавшегося народного самосознания.
Но силы духовные все еще оставались как бы в забытьи, в привычном коснении, да и новая материальная
работа, грозно заданная народу, мало помогала их возбуждению. Петр трогал их мимоходом, отдельными
толчками, вызывая в лучших умах первые проблески русской политической мысли, а в массе -- крики
боли, выражавшиеся в заговорах, в протестующих подпольных памфлетах и темных толках про
антихриста и близкую кончину мира. Конечно, и они, эти силы, не были совсем безучастны в работе
Петра: они сказывались в политической выносливости, с какою народ, несмотря на свое чувство боли и
эти протесты, отдавал все, и труд, и достояние, и жизнь, на пользу государства. Но преждевременно
оторванный от своего дела, Петр завещал дальнейшим поколениям средство довершить его, оставил
своему народу ключ, которым можно было бы разомкнуть сковывавшие его дух цепи, -- насажденную им
науку.
И ключ понадобился скоро. Один русский писатель недавнего прошлого хорошо сказал, что Петр
своей реформой сделал вызов России, ее гению, и Россия ответила ему.
Но ответ дан был не сразу: и Пушкин исторически подготовлялся; между ним и Петром легло три
Стр.1