В. О. Ключевской
И. Н. Болтин
(умер 6 октября 1792 г.)
В. О. Ключевской. Сочинения в восьми томах.
Том VIII. Исследования, рецензии, речи (1890-1905)
М., Издательство социально-экономической литературы, 1959
OCR Бычков М. Н.
Сто лет прошло со смерти Болтина. Имя этого русского историка давно забыто, а его труды по
русской истории перестали читать, кажется, даже раньше, чем перестали помнить имя их автора. Его
тяжеловесные фолианты давно вышли из состава оборотной русской исторической литературы, которой
питается русская любознательная публика, и отложены в запасный фонд русской историографии, до
которого редко дотрагивается даже рука специалиста. Шлецер своим критическим исследованием о
Несторе, изданным в начале нынешнего столетия, отодвинул Болтина от внимания исследователей
отечественной истории, а Карамзин своим блестящим трудом закрыл его от глаз читающей русской
публики. Но в свое время Болтин пользовался известностью как знаток русской истории. Сам надменный
Шлецер, с немецким пренебрежением относившийся ко всем русским исследователям русской истории,
для Болтина допускал исключение, признавая его единственным русским историком, кое-что
смыслившим в истории своего отечества. Пользуясь столетнею годовщиной Болтина, можно вспомнить
этого историка и не столько его самого, сколько его время, те условия, при которых вырабатывалась
историческая мысль этого писателя, не самого блестящего, но одного из самых умных и приятных
русских писателей XVIII в. На поминках говорят не столько о самом покойнике, сколько о том, что любил
он, а Болтин больше всего любил Россию своего времени.
Он был сам виноват в том, что его учено-литературная известность была так скоротечна. Прежде
всего он сам слишком мало заботился о приобретении и упрочении такой известности. Он не был ученымисториком
по профессии. Его практическая деятельность шла вдали от летописей и архивов: начав службу
рядовым конногвардейского полка, он продолжал ее чиновником таможенного ведомства и кончил
генерал-майором и членом военной коллегии. К этому надобно прибавить, что Болтин был деловитым и
добросовестным служакой, а потому не располагал большим досугом. Но он находил время учиться,
много читал и с особенным прилежанием собирал втихомолку сведения по русской истории, считая
знакомство с родною стариной нравственною обязанностью образованного человека. Русскому
образованному человеку того времени было гораздо труднее исполнить эту обязанность, чем теперь: тогда
это не значило выслушать курс русской истории в высшем учебном заведении или прочитать несколько
популярных сочинений по этому предмету. Тогда надобно было самому кропотливо собирать источники и
разбираться в них, запасаться вспомогательными средствами для их чтения и истолкования, наводить
мелочные справки; в то время, чтобы быть студентом русской истории, необходимо было стать для
самого себя профессором этого предмета.
Правда, тогда существовали уже два важные пособия, значительно облегчавшие труд изучения
отечественной истории. Одно из них состояло в появлении любительских собраний отечественных
древностей. В наше время занимающемуся изучением русской истории открыто много казенных и
общественных древлехранилищ, музеев и архивов, в которых собраны разнообразные памятники русской
старины, письменные и вещественные; есть и частные богатые коллекции, любезные владельцы которых
радушно делятся своими сокровищами с теми, кто в них нуждается. В прошедшем столетии собрания
первого рода были неизвестны или трудно доступны, а последние очень редки. Было богатое собрание
рукописей по русской истории у отца русской научной историографии В. Н. Татищева, но оно сгорело
вскоре по смерти владельца в его подмосковском имении (умер в 1750 г.). Известный академик и
историограф Миллер также скопил обильный запас рукописных материалов по русской истории, который
был куплен императрицей Екатериной II и вошел в состав московского архива Министерства
иностранных дел. Много старинных рукописей и бумаг осталось после комиссара и подрядчика времен
Петра Крекшина, пытавшегося описать жизнь преобразователя и долго собиравшего материалы для его
истории. Эти рукописи и бумаги были потом куплены А. И. Мусиным-Пушкиным и вошли в состав его
драгоценной рукописной библиотеки, той библиотеки, гибель которой в московский пожар 1812 г.
никогда не перестанет вызывать тяжелый вздох из груди всякого, кто не считает изучения русской
истории бесполезным делом. Этот самый граф Мусин-Пушкин, церемониймейстер двора, а потом обер
Стр.1