В. О. Ключевской
По поводу статьи Д. Голохвастова "Историческое значение слова "кормление""
(Письмо к издателю)
В. О. Ключевской. Сочинения в восьми томах.
Том VII. Исследования, рецензии, речи (1866-1890)
М., Издательство социально-экономической литературы, 1959
OCR Бычков М. Н.
Я очень жалею, что не могу согласиться с мнением г-на Голохвастова. Он решительно утверждает,
что г-н Иловайский впал в ошибку, точнее, повторил, ошибку других историков, например покойного
Соловьева, понимая древнерусский административный термин кормление в современном смысле
питания, эксплуатации в свою личную пользу как награду служилым людям за службу. Я, впрочем, не
припомню, кто из русских историков до г-на Голохвастова не впадал в эту ошибку. Кормлениями, как вам
очень хорошо известно, назывались в древней Руси судебно-административные должности, соединенные
с доходом в пользу должностных лиц, который получался ими прямо с управляемых, подобно тому как
теперь профессора в университетах получают гонорар со студентов, а не из государственного
казначейства, из которого те же профессора вместе с другими чиновниками получают свое окладное
жалованье. Этот доход носил общее название корма, соответствующее нынешнему канцелярскому
термину содержание; отсюда и доходная должность получила название кормления. Так понимали это
слово, если я не ошибаюсь, все ученые исследователи русской истории, так доселе считал себя обязанным
понимать это слово и их скромный ученик -- ваш корреспондент. Теперь г-н Голохвастов пишет, что "это
неверно".
Почему же неверно? Потому, пишет автор заметки, что кормление на старинном языке значит
правление, а не питание. Это слово, по мнению г-на Голохвастова, "несомненно, одного корня" с словами
корма, кормило, кормчий, Кормчая книга. Поясняя и доказывая эту мысль, автор, между прочим, уверяет,
что "передняя часть корабля, которая дает направление всему судну, называется корма или кормило".
Боюсь, нет ли в этих словах обмолвки: хотя я очень плохо знаю дело мореплавания, но мне помнится, как
будто кормою чаще называется задняя часть корабля, что, впрочем, не мешает ей давать направление
всему судну; передней же части, т. е. той, которою корабль идет вперед, рассекая встречные волны,
усвояется обыкновенно название носа. Сомневаюсь также, чтобы один и тот же предмет назывался
кормою и кормилом: эти слова не синонимы, ибо кормило значит руль и едва ли когда-нибудь означало
переднюю или заднюю часть корабля; в противном случае трудно будет понять часто повторяемое
выражение кормило правления. Впрочем, эти замечания не относятся к предмету настоящего письма, и я
жалею, что мне пришлось сделать их даже мимоходом.
Положим, что кормление, несомненно, одного корня с кормой, кормилом и другими словами,
приводимыми автором, в которых, "очевидно, нет ничего общего с понятием о питании" и которые "все
прямо указывают на понятие об управлении". Что же из этого? Ведь еще несомненнее, что одного корня с
тем же кормлением и такие слова, как корм, кормить, кормилица, которые также не со вчерашнего дня
воаши в наш лексикон и в которых, очевидно, нет ничего общего с понятием об управлении, ибо они все
прямо указывают только на понятие о питании. Как же быть с этим? Придется признать, что в том
"одном" корне, от которого автор производит все означенные слова, совмещались два различных
значения, два представления -- одно об управлении, другое о питании. В таком случае кормление,
оставаясь произведением одного корня с кормилом, не потеряет возможности и на старинном языке
сохранить современный нам смысл питания. Но знатоки могут найти и более простое решение этой
этимологической загадки. Я не лингвист и не отваживаюсь углубляться в неведомые мне тайны
языковедения. Но что мудреного, если окажется, что здесь мы имеем дело с двумя различными по
значению, но созвучными корнями, которые дали от себя два ряда производных форм, также сходных в
звуковом отношении, но различных по значению, из коих одни выражают понятие о питании, а другие -понятие
об управлении. В церковнославянском языке некоторые из этих производных словообразований
того и другого корня даже совершенно сходны в звуковом отношении: кръма -- корма и кръма -- пища,
кръмити -- править и кръмити -- кормить1. Такие разнозначащие, но созвучные словообразования разных
корней вовсе не редкость в любом языке: мука и мука, лат. fides -- верность и fides -- струна, франц. pecker
-- грешить и pecker -- рыбу ловить. Знатоки, конечно, сумеют указать тонкие, незаметные для профанов
Стр.1