В. Л. КИГН (ДЕДЛОВ)
Беседы о литературе
А. П. ЧЕХОВ
Оригинал здесь -- http://russianway.rchgi.spb.ru/Chekhov/06_kign.pdf
Лет пять тому назад, пересматривая случайно наши юмористические журналы, я в одном из них
прочел рассказики в пятнадцать-двадцать строк, которые невольно останавливали на себе внимание. Это
не были "сатирические" статейки; в них говорилось не о царево-кокшайской думе, не о политических
ошибках Бисмарка, даже не о тещах, как известно, главном враге современной российской сатиры:
маленькие рассказики принадлежали к так называемым психологическим. Трудно в нескольких строках
сказать что-нибудь новое о человеческой душе, но в рассказиках было что-то новое. Сначала я
подозревал, нет ли тут какой-нибудь фальши. Наши сатирические журналы -- мастера насчет разных
"заимствований", особенно из иностранных источников. Оттуда заимствуют они много рисунков, притом
лучших, и много литературного материала, который на их страницах является тоже лучшим. Но скоро это
подозрение исчезло. Рассказики все были настоящие русские: русские люди, русская психология, русская
действительность. Чем больше я вчитывался, тем больше убеждался, что рассказики оригинальны, а под
оригинальность подделаться невозможно. То, смотришь, проскользнула типичная черточка в обрисовке
действующего лица, чрезвычайно верная и новая; то брошено вскользь замечание, умное, меткое и тоже
новое; то двумя-тремя штрихами очерчена картинка природы, несомненно русской, и с оригинальной,
новой точки зрения. Я не знал, радоваться ли тому, что появляется новый талант, или печалиться о том,
что талант разменивается на такие пустяки.
Года два спустя, один мой знакомый купил на железной дороге объемистый том, наполненный
бесчисленным количеством странных, крохотных рассказиков. Читая в вагоне, он остался ими недоволен.
В вагоне нужно читать или что-нибудь очень хорошее и длинное, или же совершенный вздор. Большой
том крохотных рассказиков не принадлежал ни к той, ни к другой категории, -- и в вагоне оказался
бесполезным. Развернув большой том, я с удивлением признал в маленьких рассказиках моих старых
знакомых. Сюжеты и темы ускользнули из моей памяти, но манера автора сейчас же припомнилась.
Перечитывая книгу, я нашел, что читать ее сплошь -- трудно; но отдельные вещицы по-прежнему
сохранили явные следы талантливости и оригинальности и по-прежнему напрашивался вопрос: что такое
автор, что с ним будет дальше, может ли он проявить свой несомненный талант в чем-либо не
микроскопическом, в чем-либо способном заинтересовать и в вагоне, и в кабинете, и за семейным столом
-- словом, станет ли он заметен и нужен читателю, сделается ли он настоящим писателем?
Если не ошибаюсь, вскоре после того, как вышел упомянутый большой том, в "Новом времени"
начали появляться рассказы в отделе, названном "Субботники". Довольно долго многие читатели
пропускали их мимо, предполагая, что дело тут в описании раскольничьего толка субботников. Но скоро
оказалось, что таким именем названы беллетристические фельетоны, появлявшиеся по субботам. Газетная
беллетристика, как знают читатели, не отличается особенной доброкачественностью, но "Субботники"
оказались нимало не похожими на обыкновенную газетную стряпню и скоро обратили на себя внимание.
Рассказики снова были невелики, строчек в сто, полтораста, но талантливостью и оригинальностью от них
веяло еще сильнее и несомненней, чем от упомянутого объемистого тома. Субботники были подписаны
именем г-на Чехова. Когда любознательные читатели справились с объемистым томом, то открыли, что
том принадлежит тоже г-ну Чехову, и что псевдоним его: Чехонте. Этот самый Чехонте писал и в
юмористическом журнале.
Еще через год г-н Чехов стал печатать более крупные вещи в "Северном вестнике", потом
поставил на сцену "Иванова" и наконец стал известностью. Читающая публика признала его самым
талантливым из современных молодых писателей. По годам (тридцать лет) -- он самый молодой из них.
По образованию -- он медик.
"Я развлекаю себя французскими книжками в желтых обложках, -- говорит один из героев г-на
Чехова, старый профессор.-- Конечно, было бы патриотичней читать русских авторов, но, признаться, я не
питаю к ним особенного расположения. Исключая двух-трех стариков, вся нынешняя литература
представляется мне не литературой, а в своем роде кустарным промыслом, существующим только для
того, чтобы его поощряли, но не охотно пользовались его изделиями. Самое лучшее из кустарных изделий
нельзя назвать замечательным и нельзя искренно похвалить его без но; то же самое следует сказать и о
всех тех литературных новинках, которые я прочел в последние 10--15 лет; ни одной замечательной, и не
Стр.1