В пьесе и на сцене И хотя у Жолдака как будто бы намного больше актерского (в спектакле кипят нешуточные страсти!), но равнодушие к человеку — общий для двух спектаклей закон. <...> История трех сестер обрастает экспрессионистскими подробностями: Вершинин напоминает Маше отца, с которым у нее были инцестные отношения (и Вершинина и отца играет один актер, Игорь Волков), Кулыгин без конца насилует Машу, своеобразно акцентируя фразу “моя жена меня любит”. <...> Но история трех сестер здесь как юнговский архетип, проигрывается снова и снова. <...> Человек может либо стать элементарной частицей, получающей бесконечно большое число степеней свободы, но непременно не имеющей ее как таковой (потому что, что это за свобода такая, которая предполагает только множественные варианты передвижений — притяжений — отталкиваний), либо встроиться в матрицу, в которой вроде бы тщишься действовать, но будущее, известное наперед, неумолимо толкает в спину — не хочешь, да пойдешь, и обстоятельства, отношения, твоя собственная натура ничего не значат, не дадут отклониться от набитой колеи, о которой ты, может, и не подозреваешь, но вот она-то 185 тебя знает. <...> Традиционно свобода понималась как свобода собственно “я” вступать в отношения: примиряться или противиться. <...> Но свобода в пустоте, без времени и пространства, фиктивна. <...> Все варианты — варианты одной и той же элементарной матрицы. <...> Кугель в свое время про “Гамлета” в постановке Крэга сказал, что мир огромен, а человек ничтожен. <...> И все мы, как говорится о персонаже Алены Старостиной,“глобальнонезнаем,что намделать дальше”. <...> Елена Мамчур Дно советской утопии “Элементарные частицы” В. Дурненкова <...> в театре “Старый дом” (Новосибирск) Современная наука знает более 350 элементарных частиц, и только пять из них стабильны, могут бесконечно долго существовать в свободном состоянии. <...> В свободном состоянии пребывают до поры до времени и пятеро исполнителей в спектакле Семена Александровского <...>