В. В. Измайлов
Прекрасная Татьяна, живущая у подошвы Воробьевых гор
Повесть
Русская сентиментальная повесть.
М., Издательство Московского университета, 1979
Составление, общая редакция и комментарии П. А. Орлова.
OCR Бычков М. Н.
В прекрасное майское утро молодая сельская красавица стояла на берегу Москвы-реки у
подошвы Воробьевых гор и с милою улыбкою глядела вслед за легким челночком, который, рассекая
волны, удалялся далее и далее от берега. В челночке сидел старец, покрытый сединами, и правил сам
веслами хотя слабою, но еще искусною рукою. Взоры его, к берегу обращенные, отвечали казалось, на
улыбку красавицы, и безмолвное, но ясное выражение их чувства оживляло еще более всю природу и
украшало еще более прелестную. Скоро лодка исчезла из виду, одни легкие бразды, проведенные
веслами, являли следы ее взорам молодой поселянки. Она села на песчаном берегу реки и не переставала
еще глядеть на ту сторону, где скрылся предмет, любезный для сердца; казалось, что веселые ангельские
взоры ее ласкали и след милого старца, и кристалл светлой реки, где образ ее совершался, и все
предметы в натуре, которыми она тихо восхищалась во глубине души своей, не предчувствуя, что сии
предметы всего более украшались блеском ее прелестей. На сей раз не лицо, цветущее молодостью и
красотою, не темно-русые волосы, развеваемые тихим зефиром, не стройный и легкий стан грации могли
пленить в ней взоры и сердце чувствительного человека, но сладкий образ невинности, напечатленный
во всех чертах ее, но милое выражение взора, полного любви и чувствительности; но счастливая улыбка
на устах, которая показывала сердце покойное, ясное и не знакомое с бурями жизни человеческой.
Между тем как, устремив взоры на быстрые волны, она летела, казалось, за ними сердцем и
душою, Мельтон, молодой знатный человек, прогуливался по скату Воробьевых гор, вполголоса пел
пастушеский романс и неприметно приближился к тому месту, где русская поселянка, может быть,
прекраснее всех аркадских пастушек, милее всех Флориановых Эстелл, представляла картину,
достойную кисти новых Теокритов и Геснеров. Но явление простой крестьянки едва привлекло внимание
городского жителя; едва он не прошел мимо, не удостоив ее и одного взгляда... увы! ему надлежало
дорого заплатить за сие холодное презрение. В ту самую минуту, когда он быстрыми шагами пробегал
мимо сельской красавицы, красавица оглянулась, и взор ее, подобно молнии, поразил гордого юношу, и
движение ее, как талисман волшебный, удержало быстроту шагов его. Он остановился на одном месте,
думал, как человек, изумленный внезапным небесным явлением, и наконец, после нескольких минут
молчания, приближился к незнакомке и сказал ей робким голосом:
-- Здравствуй, красавица!
При имени красавицы скромная стыдливая поселянка потупила глаза в землю; но встала,
поклонилась и отвечала твердым голосом:
-- Здравствуй, насмешливый барин!
-- Я не смеюсь,-- повторил молодой человек,-- ты в самом деле прекрасна! Неужели ты этого не
чувствуешь, не знаешь?
-- Я знаю только,-- отвечала поселянка без всякого притворства,-- работать днем в огороде,
веселиться вечером в хороводах и любить всего более на свете моего милого батюшку и моего милого
Филиппа.
-- Как, ты так молода и ты уже замужем?
-- Нет, сударь, я не замужем, но у меня есть жених, которого выбрал мне отец мой и которого
после него нет мне ничего милее.
-- Счастлив Филипп, что он нашел себе такую прелестную подругу!
-- Нет, барин, нет! (и при сем слове огненный румянец вспыхнул на лице милой невинности). Он
берет меня за себя не за пригожство лица, не за богатство приданого, но за доброе имя, которое нажила я
по милости и старанию моего батюшки.
-- Как называют тебя, умная, добрая девушка?
-- Татьяна.
Стр.1