Иванов-Разумник
Изысканный жираф
Источник: "Н. С. Гумилев: PRO ET CONTRA". <...> В наше безбумажное время так
приятно взять в руки книжку, напечатанную тонким шрифтом на бумаге чуть ли не "слоновой": "Мик",
африканская поэма. <...> Слоновая бумага, к тому же, вполне гармонирует с содержанием африканской
поэмы: на страницах ее то и дело проходят перед нами слоны, бегемоты, павианы и прочие исконные
обитатели стилизованных лесов Африки. <...> Стилем средним между лермонтовским "Мцыри" и бушевским
"Максом и Морицем"[1] автор живописует, как
Неслись из дальней стороны
Освирепелые слоны. <...> Открыв травой набитый рот,
Скакал, как лошадь, бегемот,
И зверь, чудовищный на взгляд,
С кошачьей мордой, а рогат... <...> Здесь чувствуется, конечно, не только лермонтовский захват, но и самобытное творчество: там -"пустыни вечный гость, могучий барс", здесь -- рогатая кошка. <...> Не потому ли, кроме "Мцыри", здесь
вспоминаются и классические строки из "Детского зверинца в 48 картинках":
Есть зверей рогатых много
И в пустыне, и в лесу;
Но из всех -- у носорога
Одного рог на носу. <...> А когда два героя поэмы, мальчики Мик и Луи, негритенок и француз, бегут в пустыню (точь в
точь как Мцыри!) и испытывают ряд приключений в африканских лесах, предводимые павианом, то
радостно приветствуешь старых детских знакомых, вспоминая рассказ о приключеньях и шалостях,
Wie zum Beispiel hier von diesen,Welche Max und Moritz hiessen*. <...> * Вот сейчас мы расскажем
О тех, кого звали Максом и Морицем (нем.) (ред.) <...> .
Конечно, замысел автора отнюдь не юмористический, а самый что ни на есть "романтический":
мальчик Луи охвачен неудержимым стремлением за пределы предельного; сделавшись царем павианов,
он не удовлетворяется этим высоким достиженьем, он желает стать царем леопардов, а, быть может, и
рогатых кошек -- и погибает, оплакиваемый Миком:
"Зачем, зачем, когда ты пал,
Ты павиана не позвал? <...> Так услаждает нас автор чистым и глубоким искусством, не запачканным повседневностью и
современностью <...>
В.._Изысканный_жираф.pdf
Иванов-Разумник
Изысканный жираф
Источник: "Н. С. Гумилев: PRO ET CONTRA". Составитель Ю. В. Зобнин.
Оригинал здесь: Николай Гумилев. Электронное собрание сочинений.
Н. Гумилев, верный рыцарь и паладин "чистого искусства". В наше безбумажное время так
приятно взять в руки книжку, напечатанную тонким шрифтом на бумаге чуть ли не "слоновой": "Мик",
африканская поэма. Слоновая бумага, к тому же, вполне гармонирует с содержанием африканской
поэмы: на страницах ее то и дело проходят перед нами слоны, бегемоты, павианы и прочие исконные
обитатели стилизованных лесов Африки. Стилем средним между лермонтовским "Мцыри" и бушевским
"Максом и Морицем"[1] автор живописует, как
Неслись из дальней стороны
Освирепелые слоны.
Открыв травой набитый рот,
Скакал, как лошадь, бегемот,
И зверь, чудовищный на взгляд,
С кошачьей мордой, а рогат...
Здесь чувствуется, конечно, не только лермонтовский захват, но и самобытное творчество: там -"пустыни
вечный гость, могучий барс", здесь -- рогатая кошка. Не потому ли, кроме "Мцыри", здесь
вспоминаются и классические строки из "Детского зверинца в 48 картинках":
Есть зверей рогатых много
И в пустыне, и в лесу;
Но из всех -- у носорога
Одного рог на носу.
А когда два героя поэмы, мальчики Мик и Луи, негритенок и француз, бегут в пустыню (точь в
точь как Мцыри!) и испытывают ряд приключений в африканских лесах, предводимые павианом, то
радостно приветствуешь старых детских знакомых, вспоминая рассказ о приключеньях и шалостях,
Wie zum Beispiel hier von diesen,Welche Max und Moritz hiessen*.
* Вот сейчас мы расскажем
О тех, кого звали Максом и Морицем (нем.) (ред.).
Конечно, замысел автора отнюдь не юмористический, а самый что ни на есть "романтический":
мальчик Луи охвачен неудержимым стремлением за пределы предельного; сделавшись царем павианов,
он не удовлетворяется этим высоким достиженьем, он желает стать царем леопардов, а, быть может, и
рогатых кошек -- и погибает, оплакиваемый Миком:
"Зачем, зачем, когда ты пал,
Ты павиана не позвал?.."
Завыл печальный павиан,
Завыла стая обезьян...
Так услаждает нас автор чистым и глубоким искусством, не запачканным повседневностью и
современностью: поэма являет собою пример и образец того искусства (чистейшей воды!), которому
должен верно служить поэт, поклоняясь вечному, а не временному, что бы ни творилось вокруг. Старый
мир рушится; новый рождается в муках десятилетий; А. Блок, А. Белый, Клюев, Есенин откликаются
потрясенной душой на глухие подземные раскаты, -- какое паденье! какая профанация искусства! И
утешительно видеть пример верности и искусству, и себе: в годы мировой бури поэт твердой рукой
живописует нам, как Дух Лесов сидит "верхом на огненном слоне" и предается невинному развлечению:
Стр.1