s
i с* • ».
-• \0
Исторія Россіи съ древн йшихъ временъ. Соч. О. Соловьева. Т. XXV.
М. 1875.
Этотъ томъ „Есторіи Россіи" обнимаетъ правленіе Петра III и
первые полтора года дарствованія Екатерины. Полугодовое правленіе
Петра вызывало разныя сужденія; съ одной стороны указывали на многія
либеральныя узаконенія этой поры: льготы дворянству, отм ну тайной канцеляріи,
отписаніе монастырскихъ им ній; съ другой стороны — странная
картина двора, представляемая безпристрастными современниками, между
которыми первое м сто занимаетъ простодушн йшій изъ вс хъ когда-либо
живпгахь писателей &аписокъ-~А. Т. Болотовъ — не могла не отразиться
и на сужденіяхъ объ эпох . Склонность къ первому воззр нію въ особенности
зам тна у писателей н мбцкихъ, которые, сознавая недостатки
ума и характера Петра, говорятъ объ его добромъ сердц (Германнъ) или
указываютъ на то, что н которыяизъ его м ръ, напр. освобожденіе дворянетва-®т>
т лееныхъ > шкамшй, были выше развитія к требованій
тогдашняго русскаго общества (Бернгарди). Несправедливость этого нослідняго
ааіявленія свид тельствуется уже т мъ, что въ проект фундаментальныхъ
законовъ И. И. Шувалова.(„Русск. Арх.и
1867 г. 85) прямо сказано:
„отъ безчестшй политической казни дворянство свободпть". Самое
же характеристическое въ этомъ разсужд ніп то, что манифестъ 18-го
февраля 176Й г. вовсе не освобождалъ дворянства отъ т лесн&го наказанія
(П. С. 3. XV, 911—915). Такъ иногда разсуждаютъ о событіяхъ! Конечно,
вс соглашались въ томъ, что правленіе Петра не могло быть, продолжительно
всл дствіе его антинаціональной политики, но вс однаксг отдавали.
честь его м рамъ. Для полнаго сужденія о Петр недоставало од нки
сд ланныхъ имъ нововведеній какъ со стороны ихъ практическаго удобства,
тавъ и со стороны вызвавшихъ ихъ мотивовъ. Въ нзложеніи С. М.
Соловьева мы находимъ первую вполн удовлетворительную од нку характера
и значенія этихъ лреобразованій. Посп шеость, неполнота, необдуманность
кидаются въ глаза на каждомъ шагу. Прочитавъ страницы,
лосвященныя авторомъ обзору этихъ. законоположеній, о которыхъ, благодаря
отсутствію критики, такъ долго господствовало благопріятное
мн ніе, нельзя не согласиться съ объясненіемъ, которое онъ даетъ имъ:
„люди приближенные, желавшіе удержать за собою важное значеніе въ
' 7
о
Стр.1
_ 2 -
новое дарствованіе и естественно желавшіе сообщить этому царетвованію
блескъ, популярность, и разс ять мрачныя мысли т хъ, которые
знали, въ чьихъ рукахъ теперь судьбы Россіи — люди приближенные
къ Петру постарались внушить ему о необходимости принять н которыя
м ры, которыя облегчатъ, обрадуютъ народъ; въ числ этихъ м ръ было
и желаемое многими освобожденіе дворянъ отъ обязательной службы".
Такъ падаетъ окончательно историческій предразсудокъ, державшійся очень
долго благодаря запрету, лежавшему много л тъ на изученіи новой
русской исторіи. Люди, жившіе въ эти еще недавнопрошедщіе годы,
номнятъ до какихъ странностей доходили тогда сужденія, неоснованныя
на точныхъ историческихъ св д ніяхъ, которыхъ публика не им ла.
Живо помню, какъ л тъ 25 тому назадъ одинъ очень умный челов къ
доказывалъ мн , что Петръ III, какъ н мецкій принцъ, стоялъ въ своемъ
развитіи выше окружающихъ, а потому и вводидъ цивилизующія
м ры. Не слышимъ ли мы иногда и теперь отголоски подобныхъ сужденій.
Обсуждая законодательство этого времени, С. М. Соловьевъ защищаетъ
изв стныи разсказъ кн. Щербатова о томъ, что манифестъ о
вольности дворянства написанъ Волковымъ въ одну ночь. Изв стно,
что этотъ разсказъ опровергался на томъ основаніи, что о немъ не
упоминаетъ Волковъ въ своей оправдательной записк . Историкъ доказалъ,
что ему было невыгодно упоминать объ этомъ акт . Эта защита
— новый прим ръ той блистательной критики источниковъ, которою
люди, занимающіеся исторіею, нер дко любуются на страницахъ
„Исторіи Россіи". Таковы многія зам тки о л тописяхъ, такова защита
знаменитаго письма ызъ подъ Прута. Особенность манеры автора
состоитъ въ томъ, что свое сужденіе объ источник онъ основываетъ
не столько на мелкихъ подробностяхъ, сколько на общемъ характер лидъ
и событій. Только глубокое изученіе времени позволяетъ съ усп хомъ
пользоваться подобною методою; безъ этого условія даже самый большой
крішіческщ талантъ не даетъ возможности достигнуть этимъ иутемъ
удовлетворительныхъ результатовъ; но ясно, что только на этой
почв историкъ можетъ чувствовать себя вполн кр нкимъ. Какъ
полно обсуждена авторомъ законодательная д ятельность этого несчастиаго
полугода царствованія Петра III, также полно разсмотр на и вп іпняя
политика: неблаговременное окончаніе прусской войнъ^ антинаціональный
союзъ съ Фридрихомъ, стремленіе начать безполезную и нежелательную
для страны войну съ Даніей. Вообще никогда еще въ
русской литератур , при полной объективности, не выставлялся такъ
наглядно характеръ этой печальной поры, никогда такъ ц льны не были
представлены ея различные элементы. Едва ли несл дуетъ считать оц нку
почтеннаго историка окончательнымъ приговоромъ науки т мъ бол е,
что открытіе новыхъ существенныхъ матеріаловъ уже сомнительно: свид
тели съ об ихъ сторонъ выслушаны, показанія ихъ взв шены и пов
рены показаніями людей постороннихъ: сл дственно, если найдутся
новые матеріалы, то они изм нятъ только подробности, но общая картина
останется неприкосновенною. Изображеніе великой Екатерининской
эпохи только что начато историкомъ и, в роятно, займетъ никакъ не
меньшее число томовъ, ч мъ ішоженіе царствованія Елизаветы, кото
Стр.2
— 3 —
рому посвящено четыре тома (21—24). Много силъ, много вниманія
надо употребить на изученіе времени, создавшаго общественное устройство,
въ которомъ жила Русская земля почти сто л тъ и многія черты
котораго сохранились и до сихъ поръ, поставившаго широкія основы
русскому просв щенію, призвавшаго къ бол е правильной жизни литературу,
дотол служившую только увеселеніемъ или средствомъ правительству
говорить съ народомъ — словомъ, пытавшагося опереться на
организованныя общественньгя силы. Это время было не мен е важно
для вн шнихъ отношеній государства, ч мъ для внутреншіхъ: „не знаю
какъ при васъ, — говаривалъ князь Безбородко, — а при насъ ни одна
пушка въ Европ не стр ляла безъ нашего позволенія". Въ это время
завершались старые вопросы (польскій) и шире становились такіе, которые
до т хъ поръ едва были затронуты (восточный). Богатство матеріала
уже издан наго и еще большее богатство, остающееся пока
въ архивахъ, разнообразіе произнесенныхъ уже приговоровъ — будутъ
и пособіемъ и затрудненіемъ въ изложеніи этой плодотворной эпохи;
пособіемъ будутъ они потому, что изложеніе можетъ быть разностороннее,
— затрудненіемъ потому, что многія изъ сужденій, уже
укоренившихся въ обществ , основаны на недоразум ніяхъ и если
бы ихъ не было, историкъ могъ бы пройти бол е легко т частности,
на которыхъ теперь сл дуетъ остановиться. Самый характеръ
Екатерины бол е сложный, ч мъ характеръ Петра, поставленный въ
обстоятельства (вн шнія) бол е затруднительныя, ч мъ т , въ которыхъ
стоялъ Петръ — требуетъ очень тщательнаго пспхологическаго
анализа. Само собою разум ется, что ни образъ благодушной „ Матушкицарицы
", какою Екатерина рисовалась нашимъ д дамъ въ эпоху гатчинскихъ
порядковъ и нашимъ отцамъ въ суровое время Аракчеевщины,
ни Semiramis du Nord французскихъ историковъ, ни тонкій дипломатъ,
въ образ котораго Екатерина является многимъ нашймъ современникамъ—далеко
не соотв тствуютъ истин и сами по себ только части
полнаго образа этой величавшей изъ царпцъ земныхъ, которой едва ли
неуступаетъ сама д вственная королева Елизевета. Психологическое изученіе
и историческая оц нка д ятельности „орловъ временъ Екатерины"
еще настоятельн е, ч мъ изученіе „птенцевъ гн зда Петрова"; эти два
м ткіе эпитета свид тельствуютъ о геніальномъ прозр ніи великаго
поэта: д пствительно трудно такъ сжато представить различіе этихъ
двухъ эпохъ и значеніе ихъ д ятелей. Самый крупный изъ этихъ д -
ятелей, „великол пный князь Тавриды", ждетъ полной и безпристрастной
оц нки; набросокъ его физіономіи уже сд ланъ въ знаменитой стать
Надеждина и въ превосходной вступительной лекціи Ешевскаго. Впрочемъ
все это еще впереди; въ настоящемъ том передъ нами первые шаги
Екатерины, поставленной въ затруднительное положеніе и во внутреннихъ
и во вн шннхъ д лахъ. Внутри, по выразительному слову С. М. Соловьева
объ Елизавет , приходилось „проходить между толкающимися людьми,
никого не толкая", что было затруднительно въ виду необычеаго начала
царствованія и мннованія насл дника предполагаемаго; а между т мъ
стояли неотложные вопросы, наскоро р шенные въ ' предыдущее царствованіе,
между которыми первое м сто занимаютъ вопросы о секуля
Стр.3